"Пётр Драверт "Повесть о мамонте и ледниковом человеке" (Совершенно фантастическая история)" - читать интересную книгу автора

отдохнуть, или инстинкт подсказывал ему, что он будет играть крупную роль в
необыкновенном событии, - так или иначе, но в настоящее время мы видим
доктора на берегу реки Абыгы-юрях.
Студенты Коко Загуляев и Серж Лимонадов были питомцы столичного
университета. Они состояли студенческой фракции союза 17 октября, науку
любили до безумия, но имели к ней такое же отношение, в каком находится
кембрийский трилобит к японской хризантеме. В России они носили монокли, но
в Сибири пришлось оставить эту привычку. Так как охлаждённая морозом
металлическая оправа обжигала нежную кожу лица, а к тому же зрение было у
них прекрасное. Зато, проездом в Ленске, они отдали портному подбить свои
студенческие мундиры белым песцовым мехом: выходило тепло и по моде. Сам
профессор-геолог точно не знал, как они попали в его распоряжение, но
примирился с существующим фактом, видя, насколько безвредны эти юноши...
Таков был учёный состав экспедиции, снаряжённой на Крайний Север
Столичной Академией Естественных и Сверхъестественных Наук.


Глава 5.

Острый фазис горя у вновь приехавших путешественников миновал. Первыми
пришли в себя студенты. Серж Лимонадов, пользуясь тем, что он как бы у себя
дома, достал монокль и быстро вскинул его в правый глаз; а Коко Загуляев
машинально взял хвост мамонта и начал смахивать им соринки, приставшие к
мундиру. Но Шамиоль не преминул заметить, насколько кощунственно такое
отношение к объектам науки, и отнял у него злополучный хвост. Доктор уже
усмотрел трахоматозные фолликулы на соединительной оболочке нижних век
Джергили и приготовлял раствор аргентамина для глазных капель. А профессор,
вооружившись цейсовской лупой, внимательно разглядывал доставленные ему
Усть-Ямским священником кусочки янтаря с оз. Хрома, ища в них третичных
насекомых.
Все, как бы по внутреннему молчаливому соглашению, избегали пока
говорить о том, что следует теперь делать...
На другой день утром, когда публика мрачно собралась у стола и, угрюмо
пережёвывая пищу, запивала её чаем, Виктор рассказал о своей находке.
Эффект был поразительный. Профессор едва не подавился юколой и сейчас же
бросился искать доху; Шамиоль побежал за ним, причём изрыгал страшные
клятвы, где брюхо ихтиозавра фигурировало рядом с о. Игнатием Лойолой;
доктор завопил "провокация!", но тут же прибавил, что в наш век всё
возможно; а студенты кинулись обнимать казака и чуть не откусили ему усы.
Через две минуты все находились перед трупом ледникового человека;
профессор поднял шкуры, покрывавшие тело, взглянул - и обнажил свою
седеющую голову. Только раз в жизни он испытал подобное ощущение; это было
в начале его научной карьеры, когда он под величественными сводами
Вестминстерского Аббатства впервые остановился перед могилой Дарвина. Все
последовали примеру почтенного геолога и, сняв свои шапки, долго стояли в
благоговейно-восторженном созерцании.
Доктор первый разрушил торжественность минуты. Нагнувшись к трупу, он
тщательно разглядывал все детали, сравнивал цвет кожных покровов в
различных частях тела, даже обнюхал его и, наконец, сбегав в юрту, вернулся
оттуда с полоской шведской бумаги, пропитанной раствором уксусно-кислого