"Владимир Дроздов. Два рассказа бывшего курсанта (авт.сб. "Над Миусом")" - читать интересную книгу автора

Кое-как он все же вывел самолет, снова вроде пошел на петлю,
неэнергично, вяло. С земли нам даже показалось-без мотора, вовсе
неграмотно. Конечно, самолет не дотянул до верхней точки, завис, покачался
беспомощно с крыла на крыло и вдруг свалился в штопор. Мы насторожились.
Последовательность выполнения фигур пилотажа не совпадала с полученным на
земле заданием.
Да и штопор тогда внушал особое почтение. И мы не понимали: почему Брок
позволяет Чернову ломать порядок задания? Но радиостанции на самолетах еще
не былона аэродроме не услышишь, о чем говорят в воздухе Брок с Черновым.
Зато мы все видели. И вскоре догадались:
случилась беда. С удивительным однообразием повторялось одно и то же:
едва выйдя из штопора, самолет снова шел на петлю, вяло, нерешительно. Да
к тому же еще и без мотора! И всякий раз, не дойдя до верхней точки петли,
зависал, пошатываясь словно пьяный, пока не сваливался в новый штопор.
Создавалось впечатление: им никто не управляет! Однако машина с каждым
витком штопора теряла высоту, приближалась к земле...
Сначала кто-то из курсантов еще считал витки: десять, двенадцать... На
него шикнули, он притих. На наших глазах стремительно и неотвратимо
приближалась трагическая развязка. Нам оставалось только гадать: заклинило
управление, оборвались тросы? Мы ясно ощущали свое бессилие и молчали.
Продолжая снижаться, самолет скрылся за вершинами леса. Руководитель
полетов подал санитарной машине знак следовать к месту катастрофы. И без
команды, само собой прервалось движение на старте. Я горестно переживал
эту огромную несправедливость: из-за Чернова погиб Брок!
И вдруг мы увидели на фоне леса самолет! Он шел почти над самой землей
- бреющим, быстро приближался. И не взмыл, чтобы совершить круг перед
посадкой, - сел с ходу и мастерски. Вот покатился по посадочной полосе,
вырулил на нейтральную. Мы все сгрудились, завороженные, и по-прежнему
молчали. Я готов был принять этот "эр-первый" за какого-то воздушного
"Летучего голландца"... Но из задней кабины легко и ловко выпрыгнула
стройная фигура в черном кожаном реглане.
И я вздохнул с облегчением: Брок! Живой!
А командир отряда уже не спеша снимал очки, шлем, перчатки... Но вдруг
словно что-то взорвалось в нем - он сложил все эти вещи вместе, швырнул их
на выжженную траву летного поля и почти крикнул:
- Ну, пусть медведи летают!
Твердым шагом, высокий и прямой, Брок шел от нас в раздевалку. Мы
смотрели вслед, однако к его очкам, шлему и перчаткам еще долго никто не
притрагивался...
Мы ждали, что Чернов тоже вылезет из самолета, расскажет, как же это
было. А он даже не шевелился. Лежал, привалившись к борту кабины головой.
Его вытащили, привели в чувство. Он бессмысленно озирался, мычал что-то
невнятное...
Позже выяснилось: из-за слишком большой слабины привязных ремней Чернов
на первом же зависании вверх колесами оторвался от сиденья и повис в
воздухе. А когда самолет вышел из петли, этот горе-летчик, вместо того
чтобы опуститься на свое сиденье, попал между приборной доской и ручкой
управления! Его весьма грузное тело (поесть Чернов любил) мешало Броку
отдать полностью от себя ручку управления (только так можно было вывести
"эр-первый" из штопора, в который самолет непроизвольно свалился). К тому