"Владимир Дроздов. Коля-воробей (авт.сб. "Над Миусом")" - читать интересную книгу автора

хвост. Вышел вместо ранверсмана колокол. Но я, конечно, упрям. И так и
этак стал пробовать. Однако вижу: ничего не выходит и не выйдет. Повисим
мы с Колей немного вверх колесами и опять на хвост съезжаем - слабоват
мотор. Возможно, у тех ребят был не сто-, а стодесятисильный? Тогда как
раз начали новые М-11 выпускать. Или ребята просто пошутили?
За Колей я Все время смотрел. Он по-прежнему хорошо выглядел: румяный,
посмеивается. Только я заметил, что сидит Коля напряженно в одной и той же
позе: словно наседка на гнезде. Растопырился весь и уже не крутится
туда-сюда, как в начале полета. Ну, думаю, хватит с него для первого раза.
Не то вместо удовольствия - отвращение получит. Да и по часам выходит, что
пора возвращаться - уже сорок минут летаем.
И только я так подумал, сейчас же из зоны спикировал и пошел на
посадку. Но опять не удержался, похвастался своим чисто истребительским
шиком - низким подводом, - с ходу притер машину к земле. Понимал: смотрят
ведь на меня, оценивают... Да и перед другом. ..
Ну, подрулил я на линию предварительного старта, выключил мотор,
выскочил из кабины. А Коля что-то возится, никак не вылезет. Помог я ему
выбраться и в нетерпении спрашиваю: понравилось ли? И он отвечает:
да, понравилось. И вдруг вижу: у Коли сзади висит клапан от
комбинезона, а поясок, которым этот клапан завязывают, по земле
волочится...
Я спросил:
- Ты что это пояс распустил? Живот болит?
- Нет, не болит. Но надо же отстегнуться, когда из кабины вылезаешь.
Ведь перед полетом пристегивали к сиденью.
Тут у меня внутри все загудело. Но я продолжал допытываться:
- Ты разве ничем другим не был привязан?
- Нет, ничем.
Я замер-отчетливо представил себе: Коля вываливается на ранверсмане из
кабины. И ему уже не помочь-без парашютов летаем! Невольно у меня
вырвалось:
- Как же ты не выпал, когда мы вверх ногами висели?
Почувствовал ли Коля по топу мою тревогу, растерянность, запоздалый
страх? Понял ли, что случилась какая-то грозная ошибка? Не знаю. Он
ответил спокойно:
- А я, видишь ли, на всякий случай уперся локтями в борта кабины, так и
держался.
Ну, не молодец ли Воробей?! Он-на всякий случай-уперся! Тут уж я
догадался, что техник пристегнуть-то пристегнул Колю ремнями к сиденью, а
что замок ненароком может открыться, если нечаянно за скобу зацепишь, -
этого не объяснил. Хотя замок специально так сделан, чтобы летчик
мгновенно освобождался от привязных ремней, когда надо быстро покинуть
самолет.
Коля же в начале полета все вертелся в кабине и, видно, задел случайно
проклятую скобу, только не понял, что летал непривязанным. А я не
проследил за тем, как техник усаживал Колю, сам не объяснил коварное
устройство замка... Пристыженный, я тихонько промолвил:
- Ты же чудом из самолета не выпал!
И представил, как по своей небрежности мог погубить друга, как меня за
это осудили бы... Еще, наверно, и техника, и начальника аэроклуба... Но