"Сергей Другаль. Обостренное восприятие (Авт.сб. "Язычники")" - читать интересную книгу автора

без любви.


В ближайшие три месяца нам - Грише, мне и Родиону - предстояло создать
пусть и маленький, но слаженный космический коллектив. Предстояли
длительные тренировки, работа с программой, освоение новой аппаратуры,
контрольные записи наших данных в нормальном нашем состоянии и прочие
заботы, и несть им числа. Потому для экономии времени нам с Родионом
определили жить в ближайшем поселке, одном из многочисленных жилых
комплексов на территории ИКИ. Выделен нам был двухкомнатный коттедж, вроде
избушки на курьих ножках без особых удобств. Но мне было все равно, в нем
мы только спали, да на крошечной лужайке возле дома Родион по утрам
развлекал щенка, который упрямо и постоянно осаждал нас. Я понимал, что
малыш хочет поселиться в доме и тем самым обресть нас. И я препятствовал
его намерениям ввиду предстоящей разлуки. Впрочем, днем и на ночь щенок
куда-то исчезал по своим делам, и я не ощущал его присутствия, если в
неурочное время приходил домой.
С Бобом мы больше не виделись, с ним занимались робототехники. Но
впечатление от первой встречи во мне осталось. Позже я определил его как
чувство, возникающее, когда рассматриваешь шарж на самого себя. Дружеский
шарж.
Примерно за неделю до старта мы с Родионом вернулись в свое бунгало на
побережье - отдохнуть и прийти в себя. Гриша Кемень и Малыш, так я называл
этого бесхозного щенка, остались в ИКИ.
Потом мы прибыли на знакомый уже кольцевой спутник - базу космических
кораблей, и нас с Родионом взяли в оборот медики. Не знаю, сколько их там
было, толпа. От белых халатов было даже холодно, а Родион, непривычный к
столь пристальному вниманию, сник. С обритой головой, только ресницы да
белые усы торчали, он был до неприличия смешон, о чем, конечно,
догадывался. Иногда он подходил к зеркалу, вздыхал, и тогда я четко
улавливал: "Это я ради тебя на такое пошел!" Полагаю, я тоже не лучше
выглядел, хотя человек с бритой головой - более привычное зрелище.
Гриша Кемень и Боб прилетели раньше нас и успели освоить корабль,
знакомый мне до мелочей серийный транспортник на плазменной тяге. По
программе в экипаже обязанности бортинженера и штурмана были возложены на
Боба, он к этому был готов, он для этого был предназначен, он в этом деле
должен был проявить себя. Гриша Кемень как представитель
института-разработчика отвечал за робота и за аппаратуру контроля нашего с
Родионом состояния. Этой аппаратурой были заняты все свободные помещения
корабля, и на меня, непосвященного, это хаотическое нагромождение приборов
производило сильное впечатление. Что там будет с ними делать Кемень, меня
слабо интересовало, а у меня, капитана, по программе задание было
тривиальным - штатное обслуживание автоматической станции типа Гелиос на
Меркурии.
И еще мне пришлось настраивать себя на восприятие собственных ощущений
и эмоций, усиливать в себе свойства рефлексирующего интеллигента, в свое
время тупо и глупо обруганные сторонниками решительных действий без
опасений и сомнений. Помню это словечко - "закомплексованный", то есть
прислушивающийся к чужому мнению, сомневающийся в своих действиях,
способный копаться в своей душе. Так вот, я всегда был рефлексирующим, был