"Морис Дрюон. Александр Великий или Книга о Боге " - читать интересную книгу автора

может быть услышано.
Наши храмы - это книги из камня; большую часть их страниц не должно
читать низшему жречеству, и тем более непосвященным. Я отношусь к тем, кому
дозволено читать все, что написано на каменных страницах храмов.
В фиванских храмах, в Египте, где я учился, в некоторых залах стоят
камни: на одних начертаны знаки, на других ничего нет, опять знаки - и снова
голый камень; переходя от испещренного знаками камня к другому, чистому,
видишь только подобие текста, наделенного смыслом; те, кто прочитал его,
думают, что поняли содержание, на самом же деле они не понимают ничего,
потому что нужно еще зайти с другой стороны стены, где в такой же
последовательности расположены камни, не тронутые резцом, и другие, покрытые
знаками, при том, что каждому камню с надписью в одном зале соответствует
чистый камень в другом.
И если ты не способен прочитать то, что начертано по обе стороны стены,
ты не сможешь познать истину.
Моя книга написана так же, как и каменные скрижали храмов Фив и
Мемфиса. Страницы, исполненные ясного смысла, чередуются в ней со страницами
темного содержания, которые нужно читать в ином свете. Книги должны
создаваться, как храмы, потому что книги, как и храмы, - всего лишь образы
мира, в которых за видимостью скрыта тайна, в которых сам человек - всего
лишь проявление божественного. Но сам он не понимает своего сокровенного
смысла и может постичь лишь малую его толику, необходимую для того, чтобы
осуществить свое предназначение в мире.

IV. Регент Филипп

Со смертью Эвридики круг замкнулся: плод снова превратился в зерно,
змея свернулась в клубок, чтобы затем развернуться вновь.
Единственный малолетний сын Пердикки III был провозглашен царем под
именем Аминта III, и вскоре македоняне назначили Филиппа, покаравшего
нечестивую царицу, опекуном его племянника, регентом царства. На самом деле
его вскоре стали считать настоящим властелином, ему оказывали высшие
почести, называли надлежащими титулами и вел он себя как настоящий царь, по
праву и по закону, каковым и стал восемь лет спустя по всеобщему согласию.
Филиппу исполнилось в то время двадцать три года. Это был высокий,
красивый юноша атлетического сложения, с мощными мышцами, крепкий, как и
всякий потомок горцев. Тело его закалили упражнения, в которых он всегда
побеждал своих сверстников. У него были очень темные блестящие глаза, тело
его покрывали темные жесткие волосы. Носил он бороду клином и короткую
стрижку. Филипп производил чарующее впечатление на женщин и на мужчин до тех
пор, пока вино, сластолюбие и боевые ранения не придали ему в последние годы
жизни отталкивающий вид. Его звонкий смех, общительность, жизнерадостность,
простота, с которой он спускался на арену, чтобы повалить на землю самого
сильного борца или обогнать самого быстрого бегуна, непринужденность в
обращении со слугами и воинами помогали ему быстро завоевывать дружбу,
зачастую недолгую, которую он вскоре предавал, потому что был, без сомнения,
самым коварным из когда-либо живших на земле людей. Двуличность была столь
же естественна для него, как дыхание; ему нравилось обманывать так же, как
выполнять физическое упражнение; иногда он даже не отдавал себе отчета в
том, что обманывает - настолько ложь стала частью его самого.