"Ион Пантелеевич Друцэ. Последний месяц осени (Молдавские повести) " - читать интересную книгу автора

их помощник и советчик в этом деле - петух, и, если он прокукарекал на
пороге твоего дома, тогда нужно спешить.
Огонь в печи расходится. Хворост весело потрескивает, охваченный
шальной игрой, и старушка мягко улыбается, слушая его лепет. Огонь в печи -
ее старый друг. Он помог ей прокормить, согреть и вырастить полную хату
детворы, и, хотя дети выросли, разлетелись по своим гнездам, каждый раз,
когда в печи занимается огонь, старушке кажется, что ее родимые, голодные и
озябшие, спешат к родному очагу.
Тонким серебристым узором сеется дым над старой черепичной крышей.
Растоплена печь и у соседей слева, и в домике справа топят. Медленно, с
опаской, как бы не доверяя безветренной погоде, задымились крыши всей
деревни, и дальше за ней, во всех разбросанных вдоль огромной долины селах,
поднимаются то черные, то серые столбы дыма и, мягко ввинчиваясь в вечернюю
синеву, тают где-то высоко над степью. Пахнет свежим хлебом, поют петухи.
Настала осень, а осенняя пора в Молдавии - это время гостей.
И они едут. Вот небольшой юркий пригородный состав застучал по степи.
Длинные властные гудки будоражат все окрест. Взволнованные предчувствиями,
выходят сельские женщины к порогам, к калиткам, к перекресткам и, приставив
ладошку козырьком, выцветшими от солнца глазами высматривают своих гостей.
Вот засветились меж холмами давно не крашенная крыша вокзала и четыре
высоких тополя, обнявшихся над ней. С минуту и крыша и тополя качаются, как
бы раздумывая, затем снимаются с места, плывут навстречу поезду, и сердце
стучит, ноет, просит ненароком не проехать эти места. Сколько бы я ни
возвращался, как только покажется наш вокзал, начинаю гадать: остановится
поезд, не остановится... Знаю, что он остановится, но все-таки волнуюсь, и
страх этот живет во мне еще с войны, с тех пор, когда мы возвращались
случайными товарняками.
Машинист, видать, затормозил слишком поздно, и состав остановился
далеко от вокзала, в поле. Приехавшие спрыгивают прямо на железнодорожную
насыпь, летят кубарем, рассыпая свои нехитрые покупки. Пока они рх
подбирают, с перрона стартуют отъезжающие и, пролетев стометровку, с ходу
прыгают на ступеньки вагонов, хватаются за поручни. В ту же секунду поезд
трогается, только двигается он не вперед, а катит обратно. Проехав около ста
метров, состав снова останавливается, на этот раз прямо у перрона, как это
водится на железных дорогах. Но теперь никто не сходит, никто не садится. И
посадка и высадка кончились...
Через несколько минут поезд отправляется. Выпрыгнувшие пассажиры долго
и приветливо машут ему вслед, благодарные за то, что их посмешили, после
чего, обогнув по узкой тропинке здание вокзала, выходят на небольшой
перекресток, нечто вроде площади. В дорожной жижице лежат разбросанные тут и
там камни. Ловко прыгая по ним, приехавшие попадают в огромную, удивительно
просторную для такого маленького местечка чайную. В большом зале пустуют
выстроенные в три ряда столики. В конце зала несколько кабин, тоже
пустующих, а приехавший люд празднует свое возвращение, не отходя от
буфетной стойки.
Когда-то здесь был райцентр. Теперь его ликвидировали. От былых славных
времен осталась одна чайная, но ходят слухи, что и ее со временем закроют.
Крестьянам из соседних колхозов представляется, что такого унижения им не
пережить, и, откуда бы ни возвращались, они сразу бегут к чайной - узнать,
как дела. Слава богу, пока все хорошо.