"Владимир Николаевич Дружинин. Два и две семерки " - читать интересную книгу автора

обида на Валентина. Правда, они не клялись в дружбе, но все-таки... Целую
зиму Валька жил рядом, спал рядом на койке, и вот оказывается... Странно!
Читал Блока, сокровенные свои мечты высказывал, как будто...
Их комната стала чужой. В ней словно клубилось предчувствие беды.

3

В порту, в здании КПП - в кабинете второго этажа, выходящем окнами на
причал, заставленный бочками с норвежской сельдью, - подполковник Чаушев
говорит по телефону.
- Правильно, - кивает он. - Правильно, Иван Афанасьевич. Зайди.


[Image006]


Потом Чаушев оборачивается к лейтенанту Стецких.
- А вы сразу, - взыскание! - произносит Чаушев с укором.
Стрелка, пересекшая реку, пароход и портовый причал с пакгаузами,
уперлась в обширный квадрат. "Институт", - написал Чаушев внутри квадрата и
подчеркнул два раза. Да, вероятно, таково направление сигналов,
перехваченных рядовым Тишковым.
Стецких почтительно смотрел. Никогда нельзя было угадать, принял ли он
к сердцу сказанное. Это раздражало Чаушева. Одно только вежливое, послушное
внимание изображалось на его красивом, чересчур красивом лице.
- Что мы можем требовать от солдата! - сказал Чаушев сердито. - Его
задача...
Впрочем, этого еще недоставало! Растолковывать офицеру, прослужившему
уже почти год, задачу младшего в наряде. Он же помогает старшему, то есть
часовому, стоящему у трапа, и не должен отходить далеко. А пароход не
прозрачный! Пора лейтенанту знать порт, знать наизусть, - все причалы и
посты. Где находится солдат, что он видеть обязан и что он может заметить
лишь случайно.
- Спасибо, поймал хоть часть морзянки. Я вот хочу вас спросить, товарищ
Стецких, долго ли вы будете у нас... прямо скажу, новичком.
Стецких покраснел.
- Вам не нравится, что Бояринов вас обходит, - продолжал
подполковник. - Да, да, задело вас, я же не слепой. И хорошо, что задело! Вы
в штабе, а он в подразделении, вы по службе выше его. А совета он у вас не
просит. У меня просит...
- Я не фигура, - сдавленно проговорил Стецких и еще гуще залился
краской.
- Вот как! А почему не фигура? Кто мешает стать фигурой? Недоумеваю,
товарищ Стецких.
- Все же, разрешите полюбопытствовать, - начинает он. - Вы сказали, вы
бы иначе поступили в данном случае, с сигналами... А конкретно, - как?
- Не поняли?
- Никак нет.
Гулкие шаги раздаются в коридоре. Это Бояринов; его слышно издали. Он
входит, стуча каблуками, плотный, очень широкий в плечах. Все на нем