"Юрий Дружников. Виза в позавчера (Роман в рассказах)" - читать интересную книгу автора

загуляли. А вставать рано: гости приедут.
Она соскучилась по отцу. Но и Олег тоже по нему соскучился, не хотел
уходить спать. Одна Люська тайком поглядывала на лавку, где стояли ее новые
туфли, и соображения теснились в ее головке, увитой черными колечками,
которые она то и дело наматывала на пальцы. Запах сирени ее будоражил что
ли? За стеной тяжело вздыхала, ворочаясь на топчане, хозяйка тетя Паша. В
сарае, неподалеку от избы, обиженно жаловалась Зорька.
- Мм-мне-еее!- уныло повторяла она.
От всего этого: от темноты, прогорклого самоварного дымка, густого
запаха сирени, от тумана, укутавшего сад, режущего уши комариного писка и
смеха отца,- от всего этого было состояние такой таинственности, что
замирало дыхание. Олегу казалось, вечер этот никогда не превратится в ночь,
и не хотелось прервать его, уйти, лечь.
- Спать, спать, спать пора,- нудно твердила мать.
Если бы она знала, что сегодня у Люськи и Олега последний день детства,
что сейчас они прощаются с ним. Если бы знала, разрешила бы посидеть хотя б
еще полчаса.
На улице заиграла гармошка. Кто-то прихлопывал ей в такт, ойкал и
приплясывал. Люська ушла в комнату и подкралась к окну. Матери это не
понравилось. Люська и так уже вчера бегала к косилке смотреть на танцы, и
мать ходила туда за ней, угрожала, что приведет домой силой.
Мать переглянулась с отцом, взяла Олега за руку и, не слушая
возражений, повела спать. Отец подошел к Люське. Он с ней лучше ладил. Обнял
ее сбоку за плечи, стараясь не коснуться ставших в это лето весьма выпуклыми
женских прелестей. Сказал, что ей теперь осталось совсем немножко подрасти
- каких-нибудь три года, и тогда она сможет танцевать хоть целые дни и всю
жизнь. Люська вздохнула.
- Ничего вы не понимаете! Через три года я уже старухой буду. Кто меня
выберет?
Она обиженно повела плечами и отправилась в постель прислушиваться к
шепоту парочек возле сиреневых кустов.
Олег долго ворочался, глядел на удочку, стоящую в углу, и уже засыпал,
когда над ним за стеной раздалось знакомое: ж-ж-жих! ж-ж-ж-и-их!..
Деревенские дарили тети Пашину сирень своим подругам перед прогулкой в
темный лес. Под эту музыку Олег заснул.
Утром Немец-младший проснулся от птичьего чириканья. Первое, что он
увидел, была скрипка-четвертушка на гвозде над кроватью. Люська у
противоположной стены еще сладко спала. За окном скворцы старались усесться
поудобнее в тени сирени и, ссорясь, обсуждали свои насущные заботы. Солнце
быстро поднималось. Олег сбегал к речке поплескаться на золотом песке, а
когда вернулся, подготовка к гостям была в полном разгаре. Мать в спешке
громыхала посудой и колдовала над керосинкой, на которой стояла закопченная
чудо-печка. Керосинка коптила, но два румяных сдобных колеса уже красовались
на столе, допекался третий.
- Как ты думаешь, сколько народу приедет?- в который раз спрашивала
мать отца.- Сколько твоих и сколько моих?
"Твои" - это была отцовская родня, "мои" - материна.
- Человек двадцать, если не больше, весь интернационал,- отвечал
он.- Да нас четверо, да представитель простого народа.
Представитель простого народа тетя Паша тем временем принесла посуду,