"Юрий Дружников. Ангелы на кончике иглы (Роман)" - читать интересную книгу авторалицом к небу и сгребая ладонью влагу со щек и со лба в рот. Сквозь дрему
Леша услышал тарахтение мотора. Он и не сомневался, что его найдут. Первый выстрел не получился - ракетница дала осечку. Он подумал, что отсырела. А во второй раз услышал шипенье, и веер красных огней рассыпался над морем. Его заметили. В сумерках Алексей различил борт рыбачьего судна. - Пан тоне? - спросил голос, усиленный рупором. - Кто есть пан? - Я русский! - орал Леша. - Потерпел аварию!.. Помогите! Наши люди - они протягивают руку помощи всему миру, и любой человек на земле с гордостью встречает наших, это же как пить дать! - Рюсски? - переспросил человек на сейнере. - Совьетски? - Советский, советский! - бормотал Двоенинов и встал в лодке на колени, чтобы его, советского, лучше увидели. - Совьетски нада езжать назад. Езжать на большевик. Пускай он будет помогать. Прошу, пане! Человек на сейнере опустил рупор и ушел в рубку. - Эй, - кричал ничего не понявший Алексей Никанорович. - Постойте! Я же здесь болтаюсь больше девяти часов... Звук мотора стал громче и перекрыл двоениновские слова. Сейнер исчез.- Вот фашист! - пробурчал Алексей. - А ведь мы их освободили!..Он дрожал мелкой дрожью. Сжимал зубы, шевелил руками и ногами, чтобы сохранить тепло, но сил шевелиться не было. Наступила ночь. Алексей забылся, а очнулся от боли в позвоночнике. Он застонал, открыл глаза. Фильм крутили в обратную сторону. Двоенинов снова висел над серой массой воды с белыми барашками, и ветер мотал его из стороны в сторону. Бесконечная серая масса воды удалялась. Ногу стянуло стропой парашюта, и Леха попытался высвободить ее. вертолета.Пришел он в себя в госпитале. Проболтался Двоенинов на волнах тридцать шесть часов. О нем сообщили командующему Прибалтийским военным округом. Тот доложил в Москву главнокомандующему объединенными силами стран Варшавского договора маршалу Гречко. Москва дала шифровку на береговые военные базы ГДР. Оттуда и был послан вертолет. С диагнозом галлюцинаторно-бредовый психоз Двоенинова отвезли в Павшино, под Москву, в госпиталь Министерства обороны для офицеров с заболеваниями психики. У Лехи была бессонница, он чувствовал голод даже после еды, постоянные головные боли и страх. Страх упасть, страх смотреть из окна вниз, страх оставаться в палате одному. По ночам он кричал, и более здоровые соседи по палате трясли его за плечо. Лечили его покоем, химией, снимающей страхи.Родителям еще ничего не сообщили. Те были уверены, что сын служит. Леха и до этого редко писал. А он лежал почти что рядом с домом: от деревни Аносино до Павшино можно рвануть на велосипеде. Выписав из госпиталя, Двоенинова комиссовали. Он примирился с тем, что жизнь надо устраивать по-другому, и даже был рад этому. Клавдия поревела, поахала, но беды были позади, и слава Богу! Командиров у Алексея не стало, приходилось думать самому. Первое, что он сделал на гражданке, - женился. Немедля, как отец, с бухты-барахты. Женился на Любе, подружке школьного приятеля, который работал слесарем на автокомбинате. Приятелю Люба надоела. Она сама чувствовала, что ничего не получится, и позвала на танцы в парк культуры демобилизованного Лешу. Люба жила с отцом и матерью в Москве, в старом доме на Плющихе, в коммуналке, в комнате шестнадцати метров. Она сразу объяснила, что если бы прописать к ним |
|
|