"Юрий Дружников. Вторая жена Пушкина" - читать интересную книгу автора

две свечи, будто не слышала вопроса. Потом, раздвинув книги, вынула из шкафа
почтовый конверт, извлекла две бумажки по сто долларов и протянула Евлампию.
Деньги он опустил в карман рясы.
- А жених-то? - опять спросил он.
Деваться было некуда, она указала на Пушкина, прислоненного спиной к
шкафу.
- Да вот он.
Палец в рот от удивления положил отец Евлампий да чуть не откусил.
Зажмурился, опять открыл глаза, поморгал, проверяя зрение, перекрестился,
закряхтел и выдавил из себя:
- Ты шутишь, девка! Не может того быть, чтобы серьезно...
Моргалкина уже надела фату, заранее приготовленную, молча встала рядом
с Пушкиным, опустив очи в пол. Ждала.
Отец Евлампий, готовый выбросить деньги и бежать, сунул руку в карман.
Пошелестел купюрами, посопел, размышляя. Не в деньгах дело. Деньги вернуть
можно. Чудит она, несчастная раба Божия. Конечно, в данном случае не имеется
полного умственного благополучия, но ведь Господь, в отличие от людей,
всегда терпим и снисходителен к человеческим слабостям.
- Боюсь я, - вслух произнес отец Евлампий и опять осенил себя
крестным знаменем. - Вот ведь ситуация, прости меня Отче.
- Начинай, чего же ты?
- А вот что... Ты, Моргалкина, на кресте поклянись: этого - никому!
Ни единой земной душе!
Диана кивнула. Он поднес к ней распятие. Она его поцеловала.
Отец Евлампий, все еще неуверенный, переступил через протест внутри
себя и стал читать молитву, стараясь не глядеть на Пушкина. Перекрестил их
обоих, спросил, согласна ли она стать женой (не сказал кого), и нарек их
мужем и женой.
- А кольца? - спросила Диана, когда он повернулся уходить.
Глаза его расширились. Страх застыл в них или смущение, а может, то и
другое вместе.
- Обменяйтесь кольцами, - торопливо пробормотал он. - Обменяйтесь...
Обменяйтесь... Прости, Господи, нас, грешных детей твоих...
Моргалкина открыла пожелтевшую коробочку и надела Пушкину на безымянный
фанерный палец обручальное кольцо своего отца. Потом вынула второе,
материно, и надела себе.
- Ну, с Богом! А я побежал, - у двери отец Евлампий оглянулся. -
Смотри, дочь моя, помни о клятве. Никому! Кривая нынче жизнь...
Так Моргалкина стала второй законной женой Александра Сергеевича -
Дианой Пушкиной.
Любовник он был первоклассный, божественный, лучший в мире, хотя
предыдущего опыта для сравнения у мадам Пушкиной не имелось. Теперь она
стала почти счастлива. Почти, ибо один дефект в их отношениях и теперь
оставался, несмотря на жаркие ночи, когда она его обнимала, никак не
преодоленным: она все-таки оставалась девственницей.
В следующее воскресенье утром она опять пошла в церковь просить
Господа: сделай один-единственный раз исключение, верни к жизни раба твоего.
Преврати деревянное тело в нормальное, чтобы дышал, чтобы сам обнимал. Оживи
хотя б ненадолго. Хоть бы один-единственный раз не мне с ним, а ему со мной
поговорить, чтобы сам признался, как любит меня. А то ведь все время только