"Дафна Дю Морье. Красавцы" - читать интересную книгу автора

потом отцу, стараясь по их выражению понять, все ли идет как надо, все ли
так, как они ожидали, и знают ли они, что будет дальше. Они все забрались в
машину и кое-как разместились там со своими вещами; и когда он вгляделся в
сгущающиеся сумерки, то вдруг осознал, что это не тот город, откуда они
выехали утром, да и вообще не город, а какая-то сельская местность. Воздух
был прохладный, покалывал кожу и пах как-то по-особому терпко. Отец
обернулся к нему и со смехом сказал:
- Чуешь? Верещатниками повеяло.
Верещатники... какие они? Он пытался разглядеть их, но почти все окно
загораживал чемодан. Мать и отец о чем-то говорили между собой.
- Уж чайку-то она согреет к нашему приезду, да и с вещами, наверно,
разобраться поможет, - сказала мать и добавила: - Не будем до конца сегодня
распаковываться, все равно тут работы не на день и не на два.
- Да... дела, - сказал отец. - Как-то там все будет, в этой глуши...
Дорога без конца петляла, и машину заносило на поворотах. Бен
почувствовал, что его начинает тошнить. Еще немного, и он окончательно
опозорится. Он ощутил противный кислый привкус и зажал рот рукой. Но на этот
раз так подкатило, что он не удержался, и рвота фонтаном хлынула изо рта,
забрызгав всю машину.
- Этого еще не хватало! - воскликнула мать и так резко столкнула его с
колен, что он рассадил себе щеку об острый угол чемодана. Отец постучал в
стекло шоферу.
- Остановите... мальчика вырвало.
Стыд, позор, неизбежная в таких случаях сумятица и вдобавок озноб - его
трясло как в лихорадке. Следы позора были повсюду, и шофер вытащил откуда-то
вонючую старую тряпку, чтобы вытереть ему рот.
Машина снова покатила по дороге, правда медленнее, и он уже не сидел, а
стоял, зажатый отцовскими коленями; наконец мучительная тряска по ухабам и
рытвинам кончилась - впереди замаячил огонек.
- Ладно хоть дождя нет, и то слава Богу, - сказала мать. - А ну как
зарядит? Что хочешь тогда, то и делай.
Домик, возле которого они остановились, стоял одиноко, на отшибе, в
окнах горел свет. Бен, моргая в темноте и все еще дрожа, выбрался из машины.
Пока выгружали вещи, он осматривался кругом. На время о нем все забыли.
Перед домом был зеленый луг - в вечерней темноте казалось, что на земле
расстелили большой мягкий ковер; дом был покрыт соломой, а за ним, вдалеке,
горбатились черные спины холмов. Сладковато-терпкий запах, который он
почувствовал еще на станции, был здесь намного сильнее. Он задрал голову и
так стоял, принюхиваясь к воздуху. А где же верещатники? И ему представилась
веселая ватага братьев-силачей, могучих, но добрых.
- Иди скорей сюда, мой хороший, - позвала его вышедшая из дома женщина;
и он не стал упираться, когда она, большая и уютная, притянула его к себе и
повела в кухню. Там она придвинула к столу табуретку и поставила перед ним
стакан молока. Потихоньку прихлебывая, он внимательно разглядывал кухню -
выложенный плитками пол, водяной насос в мойке, маленькие окна с решетками.
- Он что, всегда у вас такой застенчивый? - спросила женщина, и тут
взрослые начали шептаться - говорили что-то про его язык. У родителей был
сконфуженный вид. Женщина снова, на этот раз жалостливо, посмотрела на него,
и Бен поскорее уткнулся в свой стакан с молоком. Потом его оставили в покое,
он перестал вслушиваться в скучный разговор и, зная, что никто за ним не