"Дафна Дю Морье. Красавцы" - читать интересную книгу автора

нетронутый пирог и оставшееся от ужина печенье. Он рассовал печенье по
карманам, а хлеб и пирог взял в руки. Потом открыл дверь и по дорожке пошел
к ограде. Там он положил еду на землю и принялся отпирать калитку.
Оказалось, что это совсем легко: он только поднял щеколду и калитка сама
отворилась. Взяв с земли хлеб и пирог, он вышел за ограду на луг. Женщина
говорила, что воришки первым делом наведываются на луг - рыщут взад-вперед,
высматривают, не перепадет ли им чего съедобного, и если ничего интересного
там не окажется и никто их вовремя не спугнет и не прогонит, то могут и к
домам подойти.
Пройдя несколько ярдов, Бен остановился и разложил на траве свои дары.
Если воры и впрямь придут, то наверняка заметят угощение. Они, конечно,
обрадуются, мигом все съедят и уйдут в свое логово за черные холмы, сытые и
довольные. За его спиной, в освещенных окнах спален наверху, двигались
фигуры родителей. Он подпрыгнул, чтобы лучше почувствовать пружинистую траву
под ногами; ему понравилось - трава была гораздо приятнее, чем мостовая. Он
снова задрал голову, вдыхая ночной воздух, холодный и чистый, который шел со
стороны черных холмов, точно воры-верещатники давали понять, что знают,
какой славный пир им приготовлен. У Бена стало легко на душе.
Он побежал назад, к дому, - и вовремя, потому что в эту минуту мать как
раз спустилась вниз.
- Марш в кровать, - сказала она.
В кровать? Уже? На его лице ясно читался протест, но мать была
непреклонна.
- Без тебя забот по горло, нечего вертеться под ногами, - сказала она
усталым голосом.
Она взяла его за руку и потащила за собой вверх по узкой крутой
лестнице, и там, в комнатушке, при свете свечи он увидел свою прежнюю
кровать, которая непонятно как тут очутилась. Кровать стояла в углу, рядом с
окном, и он сразу подумал, что сможет не вставая смотреть на улицу и следить
за воришками, когда они придут. Поэтому он не сопротивлялся и покорно дал
матери раздеть себя. Но сегодня руки ее были грубее, чем обычно, -
расстегивая какую-то упрямую пуговицу, она царапнула его ногтем и, когда он
жалобно захныкал, резко оборвала:
- Да помолчи ты, не вой!
Метнулся огонек свечи, наспех укрепленной на блюдце, и на потолке
шевельнулась страшная тень, в которой нельзя было узнать фигуру матери - так
причудливо она вдруг исказилась.
- Сегодня не буду тебя мыть, устала, - сказала мать. - Ничего, разок и
так поспишь.
Снизу раздался голос отца.
- Послушай, куда ты дела пирог и хлеб? - крикнул он. - Не могу найти.
- Посмотри на кухонном столе, - отозвалась она. - Сейчас спущусь.
Бен понял, что родители станут искать еду, чтобы убрать ее до завтра.
Почувствовав опасность, он сделал вид, что его все это не касается. Мать
кончила его раздевать, и он не мешкая улегся в постель.
- И чтоб я до утра тебя не слышала, - предупредила она. - Только пикни
- будешь иметь дело с отцом.
Она ушла и унесла с собой свечу.
Бен привык оставаться в темноте один и вообще-то не боялся; но здесь, в
незнакомой комнате, ему было не по себе. Он не успел как следует рассмотреть