"Дафна Дю Морье. Красавцы" - читать интересную книгу автора

ее и освоиться, не заметил, был ли в этой комнате стул, стол, какой она
формы - длинная или квадратная. Он лежал на спине и, сам того не замечая,
покусывал край одеяла. Потом он услышал под окном шаги. Он привстал,
выглянул в щелку между занавесками и увидел женщину, которая сегодня их
встречала; она прошла от дома к калитке. Перед собой она держала фонарь. Он
видел, что она не пошла через луг, а свернула в сторону, к дороге. Фонарь
мерно раскачивался в такт ее шагам. Вскоре она растворилась в темноте, и
только пляшущий вдали огонек обозначал ее путь.
Бен снова улегся на спину, но заснуть не мог - перед глазами все еще
прыгал огонек фонаря и снизу доносились голоса родителей, которые о чем-то
громко спорили. Потом он услышал на лестнице шаги матери. Она распахнула
дверь и встала на пороге, держа перед собой свечу, а за ее спиной снова
шевельнулась страшная тень.
- Ты что-нибудь брал на кухне? - спросила она.
Бен издал звук, который родители привыкли понимать как отрицание, но
это, по- видимому, ее не убедило. Она приблизилась к кровати и, прикрывая
рукой глаза от свечи, испытующе посмотрела на него.
- Пирог и хлеб куда-то пропали, - сказала она. - И печенье тоже. Это ты
взял? Да? Куда ты их дел?
Как всегда, когда на него повышали голос, в мальчике проснулось упрямое
сопротивление. Он вжался в подушку и закрыл глаза. Нет, не так надо
спрашивать. Что ей стоило улыбнуться, обратить все в шутку - это было бы
совсем другое дело.
- Что ж, как знаешь, - сказала она, - раз не понимаешь по-хорошему,
придется иначе с тобой говорить.
Она кликнула отца. Бен застыл от ужаса - будут бить. Он заплакал. Что
ему еще оставалось? Он ведь ничего не мог объяснить. Лестница заскрипела под
тяжелыми шагами отца; он появился на пороге, и за ним тоже маячила тень.
Теперь родители и их огромные тени заполнили всю эту маленькую, еще
незнакомую комнату.
- Что, давно не пороли? - сказал отец. - Последний раз спрашиваю, куда
дел хлеб?
У отца было осунувшееся, измученное лицо. Все эти сборы, возня с
вещами, переезд, волнения и, наконец, новое место и новая жизнь впереди -
все это, видимо, далось нелегко. Бен смутно чувствовал это, но уже ничего не
мог с собой поделать. Он открыл рот и зашелся в истошном крике. От этого
крика вся усталость и раздражение, скопившиеся за день, волной вскипели в
отце. Но сильнее всего была досада: ну почему, почему его сын какой-то немой
выродок?
- Ну все, хватит, - сказал он.
Одним движением он сорвал с Бена одеяло и стянул с него пижамные
штанишки. Затем он схватил ребенка, который отчаянно извивался и корчился, и
кинул ничком к себе на колени. Рука нащупала голое тело, ударила - больно,
со всей силы. Бен завизжал еще громче. Большая, сильная, не знающая жалости
рука опускалась опять и опять.
- Ладно, будет тебе, довольно, - сказала мать. - Еще соседи услышат.
Разговоры пойдут.
- Пусть знает свое место, - сказал отец, и, только когда у него самого
заныла рука, он остановился и сбросил Бена с колен.
- Поори у меня еще, попробуй, - сказал он, резко выпрямляясь, а Бен