"Анастасия Дубинина. Антиохийский священник (история про чудо) " - читать интересную книгу автора

церкви Святого Петра?.. Вы... готовы поклясться?
И снова повторил священник, обводя языком губы, сглатывая горький,
безводный комок слюны, стоявший поперек горла. Повторил подробно, как
только мог, что этой ночью явился ему святой Андрей, первозванный апостол,
светозарный рыбарь, в чьих сетях ныне не рыбы, но человечьи души. Пришел
он, окруженный светом, к самому изголовью бедной постели десятка
священников, и позвал, и разбудил из них лишь одного. Разбудил, чтобы
сказать весть - молитва христиан услышана, и помощь близка. Нужно только
пойти в церковь святого Петра, слышишь, Петр, в церковь святого Петра
здесь, в Антиохии, и искать, подняв плиты вокруг алтаря. Там, под столом
Тайной Вечери - а где ж ему и быть - лежит глубоко в каменистой почве
Святое Копье, то самое, что помнит еще вкус крови Искупителя: та ржавая
римская железяка, которой некогда, насадив на длинное древко, сотник Лонгин
прободил сердце Распятого, пронзил мертвого Агнца, Жертву без порока. То
листовидное, четырехгранное жало, что прошло более чем тысячу лет назад меж
ребер Господа нашего, толкаясь и скрипя о кости, чтобы отворить кровь Его
сердца.
И со Святым железом в руках должно христианам пойти в бой, не боясь
ничего и уповая на Спасителя, и Он, как всегда, придет на помощь Своим
честным вассалам, франкам. Вот и вся весть.

Раймон поднялся со скамьи, долго смотрел в лицо говорившему. Пейре был
немногим ниже его ростом, чуть сутулый, такой же небритый, со слегка
заросшей тонзурой. Вместо белой литургической одежды - в бурой, обтрепанной
по низу Гийомовой рясе, пальцы сжимают - даже не перебирая, просто держат
новомодную священническую игрушку, нововведение Петра Отшельника: длинную
нитку деревянных бус, облезлые шарики - по количеству псалмов... Нет такого
священника из бедных, кто в Святой Земле немедленно не обзавелся бы
молитвенным ожерельем. Эти же бусины от Гийома остались, отродясь не было у
Пейре своих, но откуда о том знать графу Раймону.
Пейре стоял, как гонец, принесший наконец изустную весть. Смотрел
выжидающе-спокойно, словно должен был отнести пославшему господину ответ.
Очень ему хотелось пить, но он терпел; еще хотелось присесть - но
поблизости было негде. Граф стоял спиной к окну - высокому, бесставенному
из-за духоты; и рассвет, за его спиной разгоравшийся, не давал разглядеть
его черты. Пейре всматривался - и не мог всмотреться.
- Я готов поклясться, сир. Если... вы не поверите мне без того.
Но Раймон, не дослушав, уже шагнул вперед - порывистым окситанским
движением, от которого священник даже отшатнулся невольно; и обнял его, в
самом деле обнял, сильно притискивая к груди - бедняка Пейре, сына торговца
из Сен-Сиприена, так и стоявшего с опущенными вдоль тела руками; и
почувствовал Пейре живой и горячий запах его пота, жар рыцарских рук сквозь
потертую рясу, жесткое касание колючего подбородка.
Он же сам - безучастный в объятиях - стоял, как стоял, и голова его
кружилась все сильнее. Только не упасть, пока все не решится, попросил он
Господа Бога, стараясь не оказаться невольно далеко отсюда, в розовом
городе, в объятиях еще живого, еще не потерянного в долгом пути - своего
отца.
И удалось же, не упал Пейре. Даже когда отстранил его граф от себя,
все еще сжимая за плечи ладонями, как любимого сына, вглядываясь, словно с