"Игорь Дубов. Погружение в страдник (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

укладывающееся в банальные клише.
Звук шагов, глухой как в подземелье, укатывался куда-то в скрытую
глубину, враждебный коридор был безлюден и нем, и лишь мертвые табло
безлико проплывали мимо, пока они шли по бесконечной дуге, утыканной двумя
рядами высоких вогнутых дверей. Угроза и неприязнь, казалось, таились в
воздухе этого коридора, угроза и неприязнь - и больше ничего. И только
качалась перед глазами спина Райфа с алым капитанским кругом на куртке, и
затылок мигал сигнальными огоньками двух симметричных лысинок.
Такие лысинки натирает шлем, если его носить очень долго. Их нет у
Поисковиков, работающих во втором эшелоне. Райф был из Настоящих. Свирь
понял это, еще здороваясь, когда увидел рубец от пеленг-браслета на
запястье. Райф был Настоящим с головы до пят. Картинно широкоплечий, с
волевым подбородком. Наверное, поэтому он шел впереди, не заговаривая и не
оборачиваясь, несказанно зля этим Свиря, который собирался расспросить его
о находке. Несмываемый загар Райфа делал его похожим на темные от времени
панели этой станции. И молчал он так же, как эти панели, - угрюмо и
мрачно.
"К черту! - думал Свирь. - Сейчас я увижу все сам. И как она
выглядит, и где ее нашли. И ведь ничего не осталось - кроме аппаратуры. Ни
записей, ни документации, ни даже вещей. И вот медяшка эта - девять
миллиметров в диаметре - сохранилась. Закатилась в щель. Как могло
случиться, что она закатилась в щель? Видимо, они здорово спешили..."
Он попытался представить себе, как все это было, как объятый
непонятным ужасом экипаж в панике грузился на бортовые челноки, на полной
скорости уходящие от корабля, обреченного теперь столетиями падать в
пустоту, - но у него ничего не вышло, а вместо этого он, словно наяву,
увидел изъеденную метеоритами стену борта, дрожащие пятна фонарей,
пляшущие по мертвым стенам покинутых кают, и потрясенные лица Поисковиков,
три дня спустя обнаруживших на найденном в дальнем космосе звездолете
неизвестной конструкции земную монету пятисотлетней давности...
- Вот, - сказал Райф, глядя на уходящую дверь. - Дальше ты все
знаешь.
- Знаю, - сказал Свирь, чувствуя раздражение. - Мне объясняли.
Он смотрел на русскую копейку времен Алексея Михайловича - и странный
жутковатый холодок полз по загривку. Этот измазанный в подмосковной грязи,
неровно обкусанный кусочек светло-желтой меди с непонятными стершимися
крючками букв неожиданно смял основные временные линии, захлестнул мертвым
узлом Свиря, впечатался в сердца сотен людей, обеспечивающих теперь его
будущее погружение в семнадцатый век. Он смотрел на непривычные рубки
чужого корабля, окрещенного "Целестой", на мигание индексации уцелевшей
аппаратуры Летучих, на висящие в воздухе силовые поля кресел, в которых
когда-то сидели побывавшие на Земле неведомые пришельцы, и думал о тех,
кого ему предстоит теперь искать и кого он, может быть, встретит уже через
полгода субъективного.
- Райф! - позвал он, забывшись, и вздрогнул.
В каюте висела мертвая тишина.
- Райф... - севшим голосом повторил Свирь и обернулся.
Райф спал, сидя на полу у дверей, нелепо вытянув вперед длинные ноги,
и на измученном его лице была написана бесконечная усталость...
- Па-адъ-ем! - гаркнул Малыш в ухе, и Свирь, протирая глаза,