"Николай Иванович Дубов. Колесо Фортуны (Роман) " - читать интересную книгу автора

места и Таисья... И понесло ее по горькой дорожке - где только не была,
чего не испытала, не навидалась!.. Мыкалась, мыкалась бездомовница и
вернулась обратно. Здесь никто не ждал, никто не приветил.
Кое-кто косился. Живы были еще те, что все знали и помнили, - и про ее
развеселую жизнь в помещичьем дому, и про то, как истаяло, расплылось по
деревням ганыкинское имущество, а с дымом пожара улетели все следы... Вот
и пошла жизнь из кулька в рогожку. Из Таиски, потом Таисьи Лукьяновны
стала Лукьяниха, человечий отопок...
Растревожили, разбередили душу воспоминания, сон так и не пришел.
Лукьяниха подождала, пока солнце подберет самую обильную росу, взяла
лукошко и засеменила на правый берег. После недавнего дождика могли уже
появиться лисички.
Идя через мост, она то и дело поглядывала на каменную коробку
ганыкинского дома, стоящую на пригорке.
Сколько годов не подходила, не заглядывала туда?
Должно, без малого пятьдесят... Да и на что там глядеть?
На развалины куцего счастья своего?
Лисички действительно появились. Совсем еще молоденькие, тугие. Набрав
полное лукошко - не только себе, а и хозяйке на гостинчик, - она пошла
обратно и не удержалась: перед мостиком свернула вправо, к пепелищу.
Отчего ж не поглядеть разок? Лучшие годки пролетели тут, как
ласточки... И сама, бывало, на эту горушку взлетала, будто ласточка, а
теперь вот каждый шаг все тяжеле. Опустив голову к земле, она медленно
поднималась по косогору и повторяла про себя вчерашнюю фразу:
ох, пито-едено, пето-плясано... Остановившись, чтобы перевести дух, она
подняла голову и обмерла - в оконном проеме стоял Старый барин и своим
пронзающим взглядом смотрел на нее.
Лукьяниха зажмурилась и перекрестилась: "Да воскреснет бог и расточатся
врази его..."
Старый барин не исчез. Весь напружиненный, он опирался о подоконник и,
казалось, вот-вот выпрыгнет, чтобы броситься на нее... Старуха упустила
лукошко, рассыпая грибы, оно покатилось под гору, и следом за ним,
взмахивая руками и как-то боком, будто подшибленная птица, всхлипывая и
причитая, из последних сил заковыляла Лукьяниха.
В это время, крутя на пальце авоську, Юка подошла к сельмагу, стоящему
у дороги, - мама послала ее за солью. Каких-то десять - пятнадцать минут
разницы не составят, и можно сбегать к развалинам посмотреть. Ну, пока
только так, предварительно... И тут она увидела, как, нелепо взмахивая
руками, Лукьяниха ковыляет от развалин к мосту. Юка побежала навстречу.
- Бабушка, что случилось? - еще издали закричала она.
На старухе не было лица. Добежав до моста, она ухватилась за перила и
начала креститься, что-то бормоча.
- Что случилось? Что с вами, бабушка?
Лукьяниха наконец узнала ее и забормотала:
- Вот - грех!.. Вот - бог наказал!.. Не надо было поминать, не надо
было рассказывать... Грех! Смертный грех!
- Да что? Что такое?
- Он! - сказала старуха, крестясь. - Не иначе как по мою душу пришел,
окаянный...
- Да кто? Кто пришел?