"Николай Дубов. Небо с овчинку " - читать интересную книгу автора

заломило вниз, и в бешеном галопе Бой распластался навстречу опасности.
Услышав топот, коровы подняли головы и остановились. Мелких деревенских
собак они знали и нисколько не опасались. Те без конца брехали и очень
боялись попасть под удар рогов или копыт. Теперь на них молча летело что-то
большое, черное, с оскаленной пастью. Ближайшая корова опустила башку,
угрожающе выставила рога. Но черный зверь не испугался, он был все ближе,
оскаленная пасть все страшнее. Дико мекнув, корова шарахнулась в сторону,
остальные ринулись за ней. Топот, треск сухих веток да раскачивающиеся кусты
у обочины показывали место, где скрылась в лесу рогатая опасность.
Долговязый пастух-подросток окаменел от страха. Бой не обратил на него
внимания. Вскинув голову и снова взвив хвост полумесяцем, он затрусил
обратно.
- Ну, сатанюка! Ну, герой! - Дед Харлампий видел несостоявшуюся баталию
и восхищенно хлопал себя по штанине. - Этак он из наших коров враз чемпионов
наделает, такие скоростя не всякий конь дает...
Гордый своей победой, Бой подбежал к хозяину, ожидая одобрения,
похвалы, но Федор Михайлович рассердился и начал строго объяснять, что коров
трогать нельзя. Бой преданно смотрел ему в глаза и вилял хвостом. Потом
хвост уныло опустился, Бой зевнул. Он не понимал, за что ему выговаривают.

Все произошло, как говорил Федор Михайлович тете Симе. Дед Харлампий и
Антон принесли в горницу несколько охапок пахучего сена, Федор Михайлович
сделал пышную постель, тетка Катря, чертыхаясь и проклиная, добыла где-то и
бросила на сено рядно. Федор Михайлович попробовал открыть окошко, но оно
было заколочено гвоздями. Потихоньку от тетки Катри Федор Михайлович взял у
деда топорик, отогнул гвозди и вынул всю раму.
- Свежим воздухом мы обеспечены, теперь можно спать.
Дверь в кухню была открыта, и теткина ругань, слышная все время, стала
громче с явным расчетом на то, чтобы услышали и они. Федор Михайлович и
Антон тут же узнали, что они шалопуты, которые шатались черт те где весь
вечер, а спать легли не евши. И если у большого нет ни понятия, ни
соображения, то чем дите виноватое, зачем мальца морят голодом бессовестные
люди. И все потому, что теперь все стало вверх ногами, матери детей, как
котят, бросают на произвол... А если им не нравится, что едят люди добрые,
они брезгают, то пусть идут, бесстыжие, ко всем чертям, никто их держать не
будет...
- Что ж, Антон, - сказал Федор Михайлович, - придется бесстыжим идти.
Они вышли в кухню. Бой скользнул следом и немедленно улегся под столом.
Он сразу понял, что в этом доме главный командир и хозяин - крикливая
старуха, и старался не попадаться ей под ноги.
Почему-то дома такой вкусной вареной картошки с крупной солью и черным
хлебом никогда не бывает. Хлеб был вязкий, с закалом, но тоже необыкновенно
вкусный. А густое и еще теплое парное молоко можно пить без конца. Антон
пил, пока не осовел, а в животе не начало бултыхаться.
- А сатанюку своего голодом морите? - свирепо спросила тетка Катря.
- Надо бы ему суп сварить, да поздно и негде, завтра уж.
- Сами наелись, а скотина безответная подыхай... Хоть молока бы
плеснули, не все самим сжирать.
- Бой! - окликнул Федор Михайлович.
С грохотом, едва не свалив его, Бой выбрался из-под стола.