"Николай Дубов. Небо с овчинку " - читать интересную книгу автора

такими же, как он, байбаками ловил бреднем. Потом, дознавшись у матери, где
отец, уходя на войну, закопал свой дробовик, добыл его, кое-как очистил от
ржавчины и начал промышлять добычливее. Бил он все, что было крупнее
воробья, не делая разбора и не признавая никаких сроков. В доме нет-нет да и
появлялась свежатинка. Мать радовалась: надежды ее начинали сбываться, сын
становился кормильцем. Сам Митька утверждался в убеждении, что у работы и
дураков любовь взаимная, а умные могут обеспечить себе вполне сносную жизнь
и не надрываясь. Он очень рано научился уклоняться от работы и потому считал
себя умным.
Привольная жизнь продолжалась недолго. Лесной объездчик поймал Митьку
на горячем - тот подстрелил куропатку с выводком. Объездчик вздул его и едва
не изломал дробовик. Митька дробовик отмолил, божась, что больше в жизни не
стрельнет... Стрелять он продолжал, только стал осторожнее и злее.
Ни посты, ни мясоеды в селе давно не соблюдались, однако и при полной
неразберихе в пищевом календаре всем скоро стало известно, что у Чеботарихи
что-то уж слишком часто появляется убоина. В селе действительно все слухи
очень скоро становятся общим достоянием, и председатель сельсовета вызвал
Митьку к себе. Вместо Митьки пошла мать. Председатель не стал слушать вранье
о курочках и уточках, которые вдруг с чего-то "зачали сипеть" и пришлось их
прирезать, чтобы не подохли и добро не пропало. Он предупредил Чеботариху,
что, если безобразие не прекратится, потом пускай не жалуется.
Браконьерство, незаконное хранение огнестрельного оружия - не шутки, и в
случае чего не посмотрят, что ее лодырь несовершеннолетний, - схлопочет на
всю катушку...
Митька снова попался. Погубили злость и жадность. Объездчик, вздувший
Митьку, жил недалеко от реки и держал уток. За лето они дичали, уплывали бог
весть куда и даже ночью не всегда возвращались домой. Крупной хищной рыбы в
Соколе не водилось, мелкие щурята взрослой утке не опасны, а ни лиса, ни
волк спящей на воде утки не достигнут. Жена объездчика, дабы люди добрые не
ошибались, выпуская уток на волю, красила им шеи чернилами. Фиолетовые
ожерелья на белоснежных шеях держались прочно и видны были издалека. Митька
эту метку отлично знал, и не раз его подмывало пальнуть в такую
разукрашенную красавицу: свойская, домашняя утка не в пример жирнее дикой и
объездчику была бы отместка... Случай долго не представлялся, но однажды,
когда утки уплыли далеко, к границе участка, Митька не удержался - пальнул,
но не убил, а только подранил. На беду, это был последний патрон, добить
палками, сколько их ни швырял Митька, не удалось. Дико орущая стая бросилась
по реке к дому, подранок за ней, а Митька - в село. В бога он не верил, но
всю дорогу приговаривал: "Господи, только бы не видели, господи..."
То ли бог не обратил внимания на мольбу неверующего, то ли Митьке
следовало договориться с богом заранее, а он запоздал и бог уже ничего не
мог поделать, Митькино преступление видели, и возмездие появилось довольно
быстро в трех лицах: объездчика, участкового и председателя сельсовета.
Митька через огород бросился за клуню, потом к лесу. Пришедшие составили
протокол, ружье конфисковали, наложили штраф, а Митьке оставили повестку: в
двадцать четыре часа явиться в район. Иначе, как пообещал участковый, "будет
хуже"...
В том, что так или иначе будет хуже, чем сейчас, Митька не сомневался.
Дождавшись ночи, он вернулся домой, забрал все наличные деньги, одежду
получше и двинул в город, предоставив матери самой выпутываться из