"Николай Дубов. Родные и близкие (Повесть)" - читать интересную книгу автора

самыми благоприятными для размножения, выделяет какой-то гормон, который
приводит в действие весь механизм размножения. Но одновременно он убивает у
осьминожицы самый сильный животный инстинкт - стремление утолить голод. Так,
условно говоря, гормон продления жизни в потомстве оказывается для матери
гормоном молниеносной старости и смерти. Профессор маленького университета в
городке Вэлдхэм в штате Массачусетс удалил у осьминожицы глазную железу
сразу после того, как она отложила яйца. И произошло чудо. Не стало рокового
гормона, осьминожица, как и полагается, о яйцах заботилась, но есть не
перестала. Более того, она перестала стареть!.. И когда детеныши появились
на свет, она вернулась к обычному образу жизни. Вэлдхэмский профессор
продлил ей жизнь.
- А всё это не из области ненаучной чепухи, которая выдается у нас за
научную фантастику?
- Вот, - сказал Сергей и положил перед Устюговым телеграфный бланк.
Устюгов прочитал вслух:
- "Киев. Почтамт. Востребования. Шевелеву Сергею Михайловичу. Сигма
начала есть. Пермяков". Ничего не понимаю.
- Я, как и вы, усомнился и решил повторить вэлдхэмский опыт. Сигмой я
назвал свою подопытную осьминожицу и оперировал её за три дня до телеграммы
о смерти мамы. А Пермяков мой помощник.
- Выходит, опыт удался?
- Окончательно выяснится позже, но, по-видимому, удался.
- С успехом тебя!
- Не надо преувеличивать. Успех не мой, я только повторил чужой опыт.
Но и это полезно. Сделанное своими руками всегда дает больше пищи для
размышлений.
- Теперь понятно, почему ты так рвешься домой... А ну-ка, вот так,
положа руку на сердце, - ты счастлив?
Сергей улыбнулся. Устюгов думает о Сигме. Сигма - это, конечно, важно,
очень важно... Закинув сплетенные пальцы на затылок, он смотрел, как
осторожно идет "Ракета" мимо Труханова острова, как, миновав пляжную россыпь
тел, набирает скорость, приподнимается над водой и от стоек подводных
крыльев взлетают сверкающие на солнце косые фонтаны. Он смотрел на летящую в
радужном ореоле "Ракету", но видел не её, а Ингу... Изо всех сил она бежит
от крыльца к калитке палисадника навстречу ему, струится и трепещет её
платье, вьются волосы, солнце светит ей в затылок, и вся она, и платье, и
волосы в ореоле света. Она не бежит, а летит - и кажется, что её несет этот
сияющий ореол, - подбегает и, потеряв дыхание, припадает к нему. На
мгновение. Только на мгновение отстают от неё катящиеся кубарем Пашка и
Петька. Вот уже каждый хватает его за ногу, молотит по ней кулачишками, и,
задрав конопатые мордасы, они кричат:
- Папа! Ну, папа же!
Они требуют ритуального "колеса встречи". Портфель и чемоданчик
отбрасываются в сторону. Он хватает одного и, положив животом на руку,
переворачивает так, что голова и ноги делают полный круг. Потом второго. Они
визжат от притворного ужаса и восторга. Потом краткая, но крайне
воинственная стычка за право нести портфель, пока он не командует: "Вместе!"
Портфель велик, им с трудом удается нести его, не чиркая по земле; сопя и
напыжившись, они волокут его к дому и поминутно оглядываются - не исчез ли
он, не растаял ли вдруг и видит ли, как они стараются... Он обнимает Ингу за