"Иван Дубов. Матлалиуитль " - читать интересную книгу автора

цивильного пассажира, - вяло возразил губернатор, уже догадываясь, чего от него
ждут.
-Именно так мне сказал капитан "Катерины". Тогда я вспомнил, что у меня
есть высокопоставленный друг, одно слово которого решит проблему.
- Конечно, друг мой, я вам помогу. Я выпишу вам пропуск на "Катерину".
Губернатор встал и отошёл к секретеру в углу комнаты. Пока он возился с
бумагами, Харрис поднялся и вновь подошёл к окну. Время близилось к полудню.
Внутренний дворик губернаторского дома был пуст. Отворилась дверь кухни, и
чернокожая служанка с ведром в руке прошла через двор и вышла в задние ворота.
Снова воцарилась тишина, лишь солнце нещадно палило, отражаясь от белых стен.
Зоркий глаз моряка обнаружил в этом безмятежном покое нечто необычное, и,
внимательнее всмотревшись, он увидел маленькие серые комочки, перемещавшиеся
вдоль стены и исчезавшие в щели под воротами. "Крысы бегут", - подумал Харрис, и
сердце его сжалось.
- Харрис, вы не помните, какой сегодня день? - окликнул его губернатор из
своего угла.
- Седьмое июня одна тысяча шестьсот девяносто второго года Anno Domini, -
ответил Харрис и обернулся. Взгляд его упал на золотого идола, стоявшего
посредине столика, и ему показалось, что индейский божок скосил глаза в его
сторону и зловеще улыбается.
- Вот вам пропуск для капитана "Катерины", - сэр Вильям протянул Харрису
бумагу и ухмыльнулся, - передавайте привет этому разбойнику. Вчера ему немного
не повезло, хе-хе.
- Благодарю, сэр Вильям. Я очень спешу и должен немедленно откланяться.
Прощайте.
- Прощайте, Харрис. Надоест монашеская келья - возвращайтесь.
Харрис подхватил свой сундучок и быстрыми шагами вышел из гостиной. Уже
выходя на улицу, он столкнулся в дверях с человеком в одежде священника - то был
преподобный Джон Дойл, проповедник из церкви Святого Петра. Видно было, что он
сильно взволнован: даже не поприветствовав Харриса, он влетел в дверь и скрылся
в полумраке дома. Харрис проводил его взглядом, потом повернулся и зашагал в
сторону гавани. Шаги его становились всё быстрее и быстрее, и последний отрезок
пути он уже бежал со всех ног.
В это время в доме происходил очень громкий разговор. Губернатор - по-
прежнему в халате - стоял спиной к столику и старался полой халата закрыть
золотого идола от взгляда собеседника. Было видно, что разговор ему крайне
неприятен. Его собеседник, преподобный Джон Дойл, тоже стоял, вперив в сэра
Вильяма горящий взгляд, и громким голосом произносил фразы, звучавшие как
обвинение:
- Ваше превосходительство, когда вы приняли губернаторский пост, у меня
родилась робкая надежда, что всё наконец изменится. Но я ошибался. Время идёт, а
перемен никаких. Вы прекрасно знаете, что я многократно писал в Лондон о
положении в городе и просил помочь мне в моей борьбе. Но либо мои письма не
доходили до адресатов, - тут Дойл набрал в грудь побольше воздуха и повысил
голос, фактически закричал, - либо Лондону нет дела до того, что здесь творится!
Сэр Вильям побагровел и поднял руку, готовясь возразить (при этом он
отпустил полу халата и невольно открыл взору священника золотого идола). Но он
лишь успел приоткрыть рот, как Дойл обрушил на него волны своего красноречия.
- Да-да-да! Я молчал и мучился сомнениями, но всему приходит конец. Вы,
правительство, благословляете то, что здесь происходит. Вы выдали пиратам