"Евгений Пантелеевич Дубровин. Курортное приключение (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Спасибо, - говорит Холин и чуточку медлит, надеясь, что она ответит
"пожалуйста" и, может быть, даже улыбнется краешком губ, но кассирша уже
занята другим, но все же b движении ее рук, берущих ножницы, во взгляде на
следующего пассажира Холин чувствует последнее внимание к нему, Холину,
отблески последних обрывков мыслей о нем, Холине. И это приятно.
В зале ожидания аэропорта зимой тоже мало народа и лица выглядят так,
словно все знакомы. Может быть, и не знакомы, но все-таки как будто бы люди
собрались для одного какого-то дела и все знают, что собрались для одного
дела и что они в какой-то степени, пусть в маленькой, но сообщники. Такой
вид бывает у людей, собравшихся у проходной большого завода рано утром
ехать на уборку кукурузы или картошки. Они резко выделяются изо всех не
только тем, что многие из них в ватниках и бывших модных десять-пятнадцать
лет назад пальто, но и особым выражением лица. Хотя большинство из них друг
с другом не знакомы, но у всех одно выражение лица. "Ага, - написано на
лицах. - Вот вы идете, а мы едем на кукурузу. Вот затроньте из нас
кого-нибудь одного, мы такого вам покажем!"
В зале легкий гул, у буфета очередь. Многие хорошо одетые с несчастным
выражением лица пьют шампанское и закусывают импортными персиками из
больших ярких банок. Стоит лишь глянуть на них, как сразу становится ясно,
что их рейс отложен, и отложен не на какие-то час-два, а на целых
пять-шесть часов, может быть, до самого утра.
Холин регистрирует билет и, стараясь не глядеть на табло, где
сообщается, на какой рейс идет посадка, а какой рейс откладывается,
направляется к киоску рассматривать сувениры. Сувениры одинаковые по всей
стране: Останкинская башня, пластмассовые человечки.
Вдруг раздается шелест, как будто прилетела металлическая стрекоза.
Холин знает, что это за шелест. С забившимся сердцем он поднимает чемодан и
подходит к табло. Спокойное до этого табло волнуется. Оно машет лепестками,
стрекочет и, наконец, показывает:
Рейс такой-то... туда-то задерживается по метеоусловиям"
На час.
На три.
До утра.
Это похоже на азартную игру. И толпа, которая стоит перед волнующимся
табло, похожа на толпу игроков.
Удары судьбы игроки принимают мужественно. Для формы они, конечно,
что-то бормочут, какие-то угрозы в адрес "Аэрофлота", но потом расходятся.
Если на час, три - в буфет; если до утра - в ресторан.
"До утра" - самое серьезное. До утра - это полнейшая неопределенность.
"На час" еще имеют в запасе "на два", "на три", наконец, "до утра".
"Доутристы" же рискуют завтра начать все сначала.
Но зато с ними случаются разные приключения. Может, конечно, и не
случится, но чаще все-таки случаются. Холину, например, один раз ночью,
где-то между тремя и четырьмя часами ночи, объяснилась в любви женщина.
Замужняя женщина. Мать троих детей. Причем муж несколько раз приходил ее
успокаивать, а она плакала и объяснялась Николаю Егоровичу в любви. И дети
тоже успокаивали и не знали, что такое приключилось с их матерью. А потом,
когда объявили посадку на самолет этого семейства, она наотрез отказалась
лететь, муж упрашивал, умолял, пытался, хоть был маленьким и тщедушным,
даже тащить ее насильно, а она упиралась; потом, конечно, улетела.