"Евгений Пантелеевич Дубровин. Одиссея Георгия Лукина " - читать интересную книгу автора

- Хоть и навечно, а все равно не свое.
Как-то раз, когда отец строгал на станке доску для тары, он стал
свидетелем разговора мастера и командированного в лохматой шапке.
- Работа адова, - жаловался командированный. - Сам и за лесника, и за
прораба, и за учетчика. Глушь. Никто не идет. Уж и дом помочь построить
обещаем, а все равно...
Пила с визгом врезалась в дерево. Полетели обломки.
Так отец стал лесником. Место действительно оказалось глухим: ни дорог,
ни людей, ни транспорта. Потому и дом, наверно, двигался медленно.
Выросли дети, умерла жена. Умирала она долго и трудно. В бреду все
вспоминала свою городскую жизнь: знакомых, свою улицу, квартиру.
- Ничего, ничего... - виновато бормотал отец, положив ей на лоб руку. -
Здесь будет еще лучше... Вот построим дом... Я на крышу железо достал...
Знаешь, какое хорошее, цинковое... Как у тебя таз был...
Впрочем, отец проводил возле кровати умирающей мало времени. Он хотел
быстрее покрыть крышу. Отцу почему-то казалось - стоит жене увидеть готовую
крышу, как она сразу выздоровеет. Даже могилу отец рыл ночью, чтобы не
занимать дневное время. Смерть жены он воспринял как нечто временное,
несерьезное. Стоит закончить крышу, и он снова услышит ее ворчание, стук
тарелок на кухне... Первый раз отец заплакал, когда крыша была готова. Стоял
яркий весенний день, из леса тянуло студеным ветерком, пахло тающим снегом и
прелыми листьями. Шумели голые коричневые деревья, зеленела залитая водой
трава, по черным островкам земли разгуливали грачи, где-то далеко-далеко,
как смутное воспоминание, гудел катер... Отец забил в крышу последний гвоздь
и оглядел свою работу. Белая пирамида крыши сбегала вниз. Она была очень
красивая, эта цинковая крыша. Красивая и неожиданная своей геометрической
правильностью среди хаоса весны, беспорядочности деревьев, мешанины воды,
земли и снега, первобытного крика галок, серого порывистого ветра из леса.
- Ксеня! - крикнул отец, забывшись, радостно вытирая со лба ладонью
пот.
- Ты что, отец? - спросил снизу старший сын.
"Нету Ксени и никогда не будет", - подумал отец и заплакал. До вечера
он просидел на могиле жены, машинально подправляя куски дерна, а вечером
привезли дранку и надо было обивать стены...
Когда они переехали из города в лес, мать оказалась для меньшего
единственным товарищем. Она вдруг вспомнила свое детство: учила мальчика
распознавать грибы, ориентироваться в лесу, находить съедобную траву, ловить
на костер раков. Купаясь, они играли в пятнашки. Временами мальчику
казалось, что это не мать, а его сверстница, девчонка, - такая она была
веселая, быстрая. Но это все было в самом начале. Потом мать с каждым днем
становилась все печальнее: тосковала до городу, да и уставала...
- Ах, как, сынок, мне здесь надоело, - шептала мать мальчику по
ночам. - Я ненавижу дом...
Когда она надорвала живот, мальчик каждую свободную минуту проводил у
ее постели.
- Я скоро умру, сынок... - говорила мать.
- Ну что ты, мама... Вот настанет лето - мы с тобой в пятнашки будем
играть...
- Когда я умру, - говорила мать, не слушая, - ты уезжай отсюда,
сынок... Он тебе не нужен, этот дом... Ты надорвешься здесь... Вы никогда