"Петр Иосифович Дубровин. Аннет (Повесть) " - читать интересную книгу автора

жертвой ярости Калибана. "Погода" исключает возможность дальнейших
астрономических сеансов. Увы, это зависит не от меня. Привет маме. Любящая
Вас тетя Аннет".
Это произошло уже назавтра.
- Почему Аннет прислала трубу? - удивилась мама.
- Дамские увлечения астрономией никогда не бывают длительными.
- Я спрашиваю, почему она прислала трубу. Ведь ты мог бы привезти ее
сам.
- Вероятно, не хотела меня затруднять.
- Ты так думаешь?
- Да.
- А с каких пор ты стал говорить своей матери неправду?
Я промолчал. Минуту спустя она добавила:
- Спартанцы наказывали за неловкую кражу. "Дурно укравшему" грозила
суровая расправа. Этим они воспитывали ловких воров. А вот я рада тому, что
мой сын не умеет лгать. Я хочу видеть его правдивым человеком, - выдержала
еще паузу, покороче, и продолжала. - Твоя бессонная ночь и эта ложь имеют
общую причину. Нетрудно понять, какую. Я тебя ни о чем не спрашиваю, только
прошу ничего не предпринимать без откровенного разговора со мной и папой. Не
натвори faux pas...
Обещанного звонка я ждал пять дней. На город надвинулся туман - большая
редкость в это время года. Вечером моросило. Уже смерклось, когда зазвонил
телефон. Я бросился к нему и, как пароль, бросил в трубку по-французски:
- Вас слушают!
- Это я! - она говорила на том же языке. - Слушай! Нам надо встретиться
сегодня вечером! Во что бы то ни стало! Через полчаса жди меня около
Земмеля! Ты придешь?
- Конечно, выхожу сейчас же!
Мать окликнула из дальней комнаты:
- Кто звонил?
- Безуглый!
У аптеки Земмеля всегда было довольно людно. Публика скапливалась у
трамвайной остановки - на пересадке. Я остановился на тротуаре у витрины с
большим желтым стеклянным шаром. Меня томили самые тягостные предчувствия.
Она подошла пятью минутами позже, без тени улыбки отрывисто, чуть ли не
сухо, опять по-французски сказала:
- Добрый вечер! Идем! Нам туда.
Мы двинулись в сторону Московской, улицы весьма захолустной, и минуты
через две очутились на ее скверно освещенном тротуаре. Я взял свою спутницу
под руку. Здесь не было почитай что никакого риска встретить кого-либо из
людей нашего круга. Она заговорила первой:
- Прости, что я так холодно поздоровалась с тобой. Там могли быть
знакомые.
- Дорогая моя! Я все сразу понял, ты же, наверное, заметила, что я даже
не ответил на твое приветствие.
- Умница ты мой!
Наступило короткое молчание, потом она заговорила, нервно, торопливо,
не давая мне возможности вставить хотя бы слово. Так говорят люди, принявшие
решение, но не уверенные, что у них хватит сил высказать, что решено:
- Петрик! Мальчик мой! Мой любимый! То, что случилось, - мое счастье и