"Петр Иосифович Дубровин. Аннет (Повесть) " - читать интересную книгу автора

И я заговорил... На сначала надобно пояснить, как я воспринял сказанное
ею. Все то, что она говорила о терзавшем ее страхе, ставило меня в тупик, я
не понимал этой ее боязни, что я погружусь в трясину чувственности. Да я и
не мог этого понимать. В ту пору откуда мне было знать, как незаметны
ступени, по которым душа нисходит с высот Геликона в Михонское болото,
лежащее у его подножия. Мое чувство к ней было таким сильным,
всепоглощающим, казалось таким незыблемым и вечным! Мог ли я поверить, что
где-то в темных низинах притаились подстерегающие нас ползучие силы? Для
этого моя любовь была слишком летящей. Лишь через много лет я осознал всю
обоснованность измучивших ее опасений. А тогда мне казалось, что главное, о
чем нам с ней следует думать, это устранение чисто внешних препятствий.
О них я и заговорил. Тому, кто прочитал предыдущие страницы, уже ясно,
что это были за речи. Я изложил ей свой безнадежно наивный план. В одном
только не смог признаться: в том, что далеко не уверен, сумею ли привести
его в исполнение. Сомнения, доводившие меня до отчаяния, следовало сейчас
отбросить. Я ощутил себя мужчиной, призванным защищать дорогое существо. Во
мне пробудилось чувство долга, оно облекло меня в стальные доспехи, сделало
юношу воином. Неуверенность в своих силах и возможностях ушла бесследно.
Аннет в своем смятении вдруг показалась мне страшно юной и хрупкой. Ей стало
не больше пятнадцати лет, это был надломленный стебелек, повисший над краем
пропасти. Я должен был бороться за нее, а стало быть, лишался права не
знать, как надлежит держать себя воину на поле боя. Мне и поныне кажется,
что если бы речь шла только о внешних опасностях, мы бы не отступили, какими
бы грозными ни казались противостоящие нам силы.
Увы, ее пугало больше всего не это, а ужасающий конфликт с собственной
совестью. Она слушала меня внимательно, терпеливо, но убедить ее мне не
удалось. Снова и снова она теряла силы под бременем угрызений. Аннет была
верующей, эти терзания облекались в форму ужаса перед верховной карающей
силой. Такой сокрушительный довод меня обезоруживал. Я его не понимал.
Она сама приняла решение наперекор моим отчаянным попыткам
предотвратить наш разрыв. Уже после того, как приговор был произнесен в
кратких словах "Да, надо кончать!", она печально, медленно, будто
вглядываясь в потемки своего грядущего, произнесла:
- Что станется со мной, понятия не имею. Одно ясно: мне необходимо
забыться. Но как? Не знаю. И ты, мой бедный мальчик, помочь мне в этом не
сможешь.


***

Не буду и пытаться описывать состояние, овладевшее мною после этой
истории. Что-то подобное мне пришлось пережить только осенью 1939 года после
второй страшной катастрофы, выпавшей на мою долю. Говорить об этом
бесполезно, у меня нет достаточно сильных слов, да и вряд ли можно передать
словами мрак, охвативший все мое существо. На самой острой стадии этого
первого в жизни жестокого крушения от самоубийства меня спасала только одна
единственная мысль: "А вдруг я еще понадоблюсь?" Кому? Все ей же, конечно,
только Ей.
Через два дня после нашего разрыва у меня произошло объяснение с
матерью. Вернувшись из гимназии, я тотчас понял: что-то случилось. Во время