"Евгений Дубровский(Лесник). Лесной шум " - читать интересную книгу автора

созданное только для любви. А рожа-то у небесного существа все-таки
свирепая, и зверская пасть искривлена зловеще. За что же, почему такая
несправедливость?
Обман вся эта красота. Каждая сильфида, восхитительно колеблясь над
цветами, присматривает, куда она положит многочисленный выводок противных,
ненасытно прожорливых червяков.
Голубянка, сверкая лазурными крылышками, оставит незаметную грудку
крошечных яичек на крушине и вереске; пестро-коричневая крапивница,
выпархивающая еще по остаткам снега, также обиды никому не причинит, ее
потомство будет есть крапиву. Но как только задымятся нежной зеленью береза
и черемуха, являются летучие эскадрильи белянок разных пород. Они, колеблясь
и мелькая, несутся тучкой, полупрозрачным облачком, легкие, нежные, трепеща
зеленоватыми крыльями с чудесными узорами. Огородник их уже ненавидит,
плодовод клянет на чем свет стоит. Самая бешеная злоба, самая ярая ненависть
становятся понятными, если месяца через полтора после прелестного полета
посмотреть листья капусты или брюквы, обглоданные тысячами гусениц, увидеть
обильный урожай яблонь, погибший, сожранный, источенный в завязи червяками.
Вот полчища гнусных обжор!
В первые совсем теплые дни установившейся весны, когда уже раздается
великолепный свист недавно прилетевшей иволги и зацветает лесная земляника,
из перезимовавшей куколки вылетает красавица "зорька": верхние края ее
крылышек розовеют, точно полоска зари.
Куда, прекрасная, направит свой полет? Да все туда же, на брюкву.
Есть бабочка, получившая почему-то на четырех европейских языках
согласное название "адмирал". Ни к какому флоту ни малейшего отношения этот
четырехкрылый "адмирал" не имеет, несмотря на свой высокий чин, водится
скромно на крапиве, но знаки отличия у него есть: на вторых крыльях снизу,
на мраморно-коричневом поле ясно отпечатаны черные цифры 18 и 81.
Когда яблоня покроется розоватым снегом почти непахнущих цветов и
сирень вывесит сладко-душистые лиловые кисти, в жарком сиянии полдня, пышно
раскинув узорчатые желтые крылья, порхает самая яркая, самая крупная из
дневных бабочек севера-махаон. По-французски-это рыцарь, кавалер,
по-русски-просто "ласточкин хвост".
Меркнут яркие краски дня. Разряженные в пурпур и лазурь
красавицы-бабочки, медлительно купавшиеся в лучах тепла и света, куда-то
исчезают. На их место из темных убежищ являются сумеречные, одетые более
скромно.
Гудя, точно жук, быстро несется лилово-розовый бражник. Он вьется около
каприфоли, дышащей сильным ароматом, и, трепеща крыльями, на лету опускает
свой хоботок в душистую чашечку; он пьет нектар, даже не дотрагиваясь до
цветка, и улетает, качаясь. Пьяница!
На спине самой крупной из сумеречных бабочек отчетливо изображен
человеческий череп. Это бабочка "мертвая голова", мечта и зависть всех
охотников за бабочками. Это уже не воздушное создание, мимолетно берущее
почти неуловимую капельку цветочного сока.
Нет, это обжора, грабитель, ужас пчельников. "Мертвая голова" является
к улью и, подражая жужжанию встревоженной царицы пчел, похожему на
отдаленный звук трубы, пугает работниц, столпившихся у входа. Пользуясь
замешательством, "мертвая голова" протискивается в леток, грабит, пьет мед
до тех пор, пока на нее не устремятся сотни угрожающих копий опомнившейся