"Савелий Дудаков. Этюды любви и ненависти (Очерки) " - читать интересную книгу автора

Толстой объяснил: это протест человека безупречного против Бога, насылающего
на него "беды одну хуже другой "..." Он ропщет на Бога, но при этом
стремится к добру". И далее очень важное для философии Толстого резюме:
"...знамение совершившегося переворота в нравственном мире еврейского
народа, того завершенного Христом переворота, благодаря которому добро стало
заключать награду уже в себе самом", т. е. книга имеет значение
историческое. О Ветхом завете Л.Н. заметил вообще, что там много "красот
эпических, чувствуется cruditй*, например в эпизоде о Ревекке"76.

***

* См. о нем в примеч. 71.

***

Евреи так или иначе в окружении Толстого появлялись, в том числе много
искателей веры, но были и те, с кем писателя свели обстоятельства. В 1901
г., находясь в Крыму, он тяжело заболел. Запись в дневнике Софьи Андреевны
от 15 декабря: "Был доктор, который его тут лечит, Альтшуллер, приятный
даровитый еврей, совсем не похожий на евреев, и Лев Николаевич ему верит и
слушается его и даже любит". В этой фразе удивляет умиление по поводу
несоответствия доктора штампованному представлению о еврее и послушания и
любви к нему Л.Н. И это написала дочь врача с неподходящей фамилией Берс...
Впрочем, будем справедливы: она не раз помогала евреям.
В 1901 г. в Москву приехала поступать на курсы акушерок при
университете знакомая Софьи Андреевны девушка-еврейка. Предъявив документы в
полиции, она получила категорический приказ в 24 часа покинуть
первопрестольную. В отчаянье девушка бросилась к Толстой, та вызвалась
помочь и поехала к обер-полицмейстеру Д.Ф. Трепову. Он принял жену великого
писателя в высшей степени любезно, но, услышав просьбу, изменил тон -
дескать, закон есть закон и он ничего не может поделать. "Ну, так знайте
же, - сказала графиня, - она будет у меня жить...
Посмотрим, как вы ее будете выселять из моего дома". Конечно, полиция и
не думала вламываться в графские покои. Дело не в том, что Трепов струсил,
как писал Тенеромо (Исаак Борисович Файнерман, 1863-1925), а в том, что он
был не дурак: устраивать скандал в доме писателя с мировым именем означало
опозорить себя, монарха и свою страну...
Несколько слов об Исааке Наумовиче Альтшуллере (1870-1943), ялтинском
враче, лечившем и Толстого, и А.П. Чехова и оставившем воспоминания о своих
с ними встречах. Зять Толстого М.С. Сухотин писал о врачах Ялты (и в первую
очередь об Альтшуллере), что они безропотно, в любую погоду, по первому зову
приезжали к Л.Н. и лечили безо всякого вознаграждения, "кладя всю энергию на
то, чтобы хоть на короткое время отвоевать" его у смерти. С Альтшуллером
Толстой был особенно близок. Интересны наблюдения доктора за писателем в
опасные для его жизни моменты. На вопрос М.С. Сухотина, боится ли Л.Н.
смерти, Альтшуллер ответил, что поначалу (после припадка грудной жабы)
боялся и жалел жизнь; когда же "началось воспаление легких, и смерти
перестал бояться, и жизнь перестал жалеть", когда "убедился, что не умирает,
стал снова жалеть жизнь, но смерти, кажется, не боится"77.