"Владимир Дудинцев. Белые одежды" - читать интересную книгу автора

породившая ветку ели. На специальной полочке, в центре стены,
лежали крупные розовые клубни картофеля - знаменитый "Майский
цветок", сверхранний и морозостойкий сорт, полученный ученым
путем прививок и воспитания в сложных погодных условиях.
Федор Иванович оглядел все фотографии и отвел глаза. С
некоторого времени им овладели сомнения. Насчет граба,
породившего лещину, он твердо знал, что никакого порождения тут
нет, что это простая прививка, шалость лесника. Он все не
отваживался поговорить об этом с академиком. Но "Майский
цветок" всегда прогонял его сомнения. Это был настоящий новый
сорт, чудо селекции.
Академик не спеша причесал прямые серые волосы, начесал их
вперед. Потом наложил на лоб ладонь с растопыренными пальцами.
Быстро и резко повернув ладонь на невидимой оси, Кассиан
Дамианович отнял руку - там теперь красовалась челка, которая
приняла форму завихряющейся туманности. Об этой челке
недруг-академик давным-давно, лет тридцать назад, тоже сказал
свое слово: эта туманность предвещает рождение сверхновой
звезды. И не ошибся.
Академик Рядно, крякнув, уселся за свой стол. Тут же
секретарша внесла стакан горячего чаю в подстаканнике. Академик
бросил в стакан большую таблетку, молча долго мешал ложечкой.
Потом отхлебнул, пробуя свое лекарство и стуча при этом
золотыми мостами. Как будто конь шевелил во рту стальной
мундштук.
- Хочешь прокатиться? - спросил он вдруг, отставляя
стакан. - Давай, сынок, собирайся. Правда, ты недавно был в
командировке, но ничего. Время горячее, нам надо ездить. А
потом будем отдыхать. - Тут он отхлебнул чаю, постучал зубами
и отставил стакан. - Время очень горячее. Поедешь, сам
увидишь. Да и видел уже. Происходит борьба идей. Идеалисты,
мракобесы идут в наступление. Там, куда ты поедешь, а ты
поедешь в город, где учился, - там, сынок, давно сложилось
целое кубло вейсманистов-морганистов. После сессии, которая
больно трахнула по их теориям и по ним самим, они заняли
оборону. Но они знают, сволочи, куда направить удар. Они
замахнулись на завтрашний день науки - на нашу смену, на
молодые умы. Отравляют...
Наступило молчание. У академика были крупные, вылезающие
вперед желтоватые зубы, и он время от времени натягивал на них
непослушную верхнюю губу. Он недовольно смотрел в окно -
прищурясь, глядел в глаза врагу.
- Там есть профессор - ух, Федя, старая, битая крыса. А
второй - академик. Твой учитель, между прочим. Он, конечно,
клялся, плакал на сессии... Кричал... Ему теперь ничего не
остается, кроме мертвой обороны. Как и тому, профессору. Только
первый сам лезет, ты только подставь, он сам сядет на вилы. А
академик - тот сложнее. В драку не лезет. Лекции перестроил,
читает нашу науку. Пусть читает. А что он думает - сегодня мы
можем пока оставить его мысли в покое. Пока. Пусть себе думает.