"Владимир Дудинцев. Не хлебом единым" - читать интересную книгу автора

всей его фигуры, выправку, которая так приятна бывает у худощавых военных.
Светлые, давно не стриженные волосы этого человека, распадаясь на две
большие пряди, окаймляли высокий лоб, глубоко просеченный одной резкой
морщиной. Изобретатель был гладко выбрит. На секунду он нервно улыбнулся
одной впалой щекой, но тотчас же сжал губы и мягко посмотрел на директора
усталыми серыми глазами страдальца.
Этот мягкий взгляд немного смутил Леонида Ивановича, и он опустил
глаза. Дело в том, что изобретатель три года назад сдал в бриз комбината
(то есть в бюро по изобретательству) заявку на машину для центробежной
отливки чугунных канализационных труб. Материалы были направлены в
министерство, началась переписка, и с тех пор перед каждым выездом
Дроздова в Москву к нему приходил этот сдержанный, тихий и, судя по всему,
очень настойчивый человек и просил его передать письмо министру и
как-нибудь подтолкнуть дело. И нынешняя, последняя поездка в Москву не
обошлась без письма. Только Леонид Иванович, приняв это письмо, как и
всегда, передал его не в руки самому министру, о чем просил изобретатель,
а одному из молодых людей, сидевших в приемной, - первому помощнику.
Попало ли это письмо по адресу, Леонид Иванович не знал и не осмелился
спросить об этом у министра. А помощника он не смог спросить, потому что
этот молодой человек вел себя с людьми неуловимо нагло: не торопился с
ответами, улыбался, поворачивался к собеседнику боком и даже спиной.
Вот как обстояло дело. Кроме того, полгода назад появилась еще одна
загвоздка: из министерства прислали эскизы и описание другой центробежной
машины, предложенной группой ученых и конструкторов во главе с известным
профессором Авдиевым. Эту машину приказали срочно построить. Она уже
начала свою жизнь и окончательно закрыла дорогу машине Лопаткина. Леонид
Иванович чувствовал себя немножко виноватым: в те дни, когда он был, по
известным причинам, особенно близок к музгинской десятилетке, где
преподавала Надя, - в те дни он, показывая широту характера, легкомысленно
пообещал изобретателю "протолкнуть" его проект. И за три года ничего не
сделал. А теперь, когда появился проект профессора Авдиева, который в
течение многих лет считался авторитетом в области центробежного литья, -
теперь все бесповоротно определилось. На стороне Авдиева знания и опыт,
его дело организовано серьезно, находится в центре внимания и, как
выразился один начальник главка, приятель Леонида Ивановича, _имеет
перспективу_. Опыт подсказывал Дроздову, что не надо, даже невольно,
становиться на пути авторитетных людей, которые без помех трудятся над
делом, имеющим перспективу. Более того, было бы даже грубо поддерживать в
этом деле искусственный нейтралитет, в то время, когда приказы министра
толкают тебя в ту же группу заинтересованных лиц, обязывая в кратчайший
срок дать машину Авдиева _в металле_. И, конечно, Леонид Иванович давно
сказал бы Лопаткину то, что втайне было уже решено, если бы не эти
грустные, верящие глаза, перед которыми он терял спокойствие и забывал
свои излюбленные позы и привычки. Поэтому весь разговор, переданный ниже,
стоил для него больших усилий.
- Садитесь, - проговорил он, слегка побледнев. - Самсонов, познакомься.
Это товарищ Лопаткин. Дмитрий Алексеевич, если не ошибаюсь?
Изобретатель пожал руку Самсонову. Сел, и наступило долгое молчание.
- Что я могу вам сказать... - Леонид Иванович закрыл лицо руками и
застыл в таком положении. Отнял руки от лица, потер их, сплел в один