"Александр Дейч. Гарри из Дюссельдорфа (о Генрихе Гейне)" - читать интересную книгу автора

Палачи существуют, пока они нужны князьям и прочим властителям мира".


ЖРЕЦ МЕРКУРИЯ


В столе Гарри среди книжек и тетрадок хранилась глубоко запрятанная
маленькая записная книжка в синем сафьяновом переплете с золотым обрезом.
Туда Гарри записывал стихи. Наряду с балладами Шиллера, лирическими
стихотворениями Гёте и множеством народных песен, услышанных где-либо, в
книжке попадались и первые стихотворные опыты самого Гарри. Это были
мрачные, фантастические стихи, робкие отклики на встречи с Зефхен,
туманные впечатления от народных песен, легенд и поверий. Он описывал
пляску мертвецов на ночном кладбище, залитом бледной луной, он воспевал
любовь и верность, не знавшие смерти. Эти романтические стихотворения,
которые Гарри боялся показать родным и товарищам, отражали его настроение.
Гарри, уже превратившийся в семнадцатилетнего юношу, невысокого роста, но
стройного, с копной вьющихся каштановых волос, как бы жил двойной жизнью.
Он представлял себе ее в виде большого газетного листа, три четверти
которого заполнены злободневными происшествиями.
Это была проза жизни: лицей, товарищеские сплетни, пересуды и прогулки,
домашние разговоры о коммерческих делах и дороговизне, о деньгах и
лотерейных билетах. Но нижняя четверть листа напоминала фантастический
фельетон, который печатается с продолжениями из номера в номер. Так в
беспорядочной смене текли мечты Гарри, составлявшие основу его поэзии. В
этих мечтах были образы далекого прошлого, почерпнутые из сокровищ чердака
"Ноева ковчега", были там образы, порожденные общением с необычным,
исполненным суеверии, предрассудков и старинных обычаев миром, в который
ввела его рыжая Иозефа. Но вместе с тем тяга к фантастическому, к
романтике ужасов своеобразно уживалась в Гарри с очень трезвым пониманием
действительности.
Ректор лицея Шальмейер, отличавшийся вольнодумством, несмотря на сан
священника и католическую сутану, полюбил Гарри Гейне за его острый и
скептический ум, не мирившийся с мертвыми догматами религии. В старших
классах лицея Якоб Шальмейер преподавал философию. Рассказывая о различных
религиях, он осторожно, но весьма убедительно прививал своим питомца!.,,
атеистические воззрения. Гарри охотно воспринимал эти настроения своего
учителя. Он ходил к нему на дом и пользовался его библиотекой, в которой
находил немало философских сочинений, привлекавших его внимание. Самсон
Гейне был озабочен тем, что его сын заражается идеями вольнодумцев.
Однажды он позвал к себе Гарри и произнес ему целую речь-он это делал
всегда по какомунибудь важному поводу: "Любезный сын! Твоя мать посылает
тебя к ректору Шальмейеру слушать лекции по философии. Это ее дело. Я, со
своей стороны, не люблю философии, ибо она не что иное, как суеверие, а я
купец, и моя голова нужна мне для моих дел. Ты можешь быть философом
сколько тебе угодно, но, пожалуйста, не высказывай своих мыслей публично,
потому что ты можешь повредить моим делам, если мои клиенты узна.от, что у
меня есть сын, не верующий в бога; особенно же евреи, они перестанут
покупать у меня вельветин, а они честные люди, платят в срок и имеют
основание держаться своей религии. Я твой отец, значит, я старше тебя, а