"Александр Дугин. Геополитика постмодерна " - читать интересную книгу автора

модерна питалась энергией отрицания, опрокидывания устоев того, что
тысячелетиями казалось непререкаемым абсолютом. Западный модерн
распространялся, созидался и укреплялся через борьбу с не-модерном,
не-современностью, "премодерном", а также через борьбу с не-Западом
(Востоком или Третьим миром). А.Тойнби осмыслил этот процесс в тезисе "The
West and the Rest", у С. Хантингтона он превратился в "The West against the
Rest". Программа и основной пафос модерна заключались в ниспровержении
очевидностей традиционного общества, либерализации и освобождении человека
от всего того, что догматически претендовало на роль его коллективной
идентификации.
Либерализм изначально был чистым воплощением модерна, отрицавшим
последовательно и размеренно онтологию премодерна. Вначале либерализм
(буржуазная демократия) последовательно победил монархии и сословные
общества. В этом процессе буржуазных реформ и революций, по сути, была
сформулирована основополагающая программа модерна: Фрэнсис Бэкон и Адам Смит
сегодня звучат абсолютно современно. Отрицая шаг за шагом фундамент
традиционного общества, "освобождая" Европу от его нормативов, либерализм
двигался широким путем нигилизма. Первый аккорд этого освобождения очевиден:
разрушаются формальные структуры традиционного общества, представленные
эксплицитно. Этот этап завершается к концу XIX века, когда формально
феодальных режимов на Западе более не остается. Отныне нелиберальные
идеологии вынуждены принять терминологию модерна, формально облачать свои
идеи и тезисы в язык современности. Так, наряду с либералами, которые
представляют собой модерн и по форме и по содержанию, сложились течения
консервативных революционеров и коммунистов.
Консервативные революционеры, представители идеологии "третьего пути",
пытались - довольно прозрачно и осознанно - обернуть консервативный
фундаментал (ценности традиционного общества) в оболочку модерна, не просто
отвергая модерн, как классические консерваторы, но пытаясь его
перетолковать. Классический пример - Луи де Бональд, утверждавший, что после
того как "Французская революция утвердила в обществе "права человека",
консерваторы должны утвердить в нем "права Бога". Он делал вид, что не
отдает себе отчета в заведомом богоборчестве атеистической программы
модерна... Наивная хитрость ("теперь мы должны") тем не менее возымела свой
эффект, и многие европейские режимы 20-30-х годов ХХ века поддались на
консервативно-революционную стратегию.
Но в середине ХIX века сложилось еще одно направление, которое до поры
до времени воспринималась как наиболее "продвинутая" форма модерна, как
наиболее "модерновое" в модерне. Речь идет о революционной демократии,
социализме, коммунизме. Здесь, казалось бы, нигилизм (отрицание
традиционного общества) был еще более очевиден, нежели в либерализме, и
многие искренне рассматривали это направление как будущее
буржуазно-демократического периода. До поры до времени обе тенденции модерна
(либерализм и социализм) шли рука об руку, по крайней мере в том, что
касалось борьбы с традицией в ее явной (консервативной) или завуалированной
(консервативно-революционной) формах. По мере достижения успехов в общей
борьбе заострялись противоречия между этими двумя формами.
Таким образом, к началу ХХ века модернизация шла уже сразу по трем
каналам, три идеологии претендовали на ортодоксальное выражение этого
процесса: идеология национальной модернизации (фашизм и его аналоги),