"Александр Дюма. Графиня де Шарни (Том I)" - читать интересную книгу автора

них подписывались в те времена на газеты и ходили в читальные залы; книги
эти учили истории как историков, так и всех других желающих, их читали
четыре миллиона человек во Франции и пятьдесят миллионов - за границей;
французский язык, бывший с XVII века языком дипломатии, в XIX веке стал
еще и языком литературы; поэт или прозаик, зарабатывавший довольно денег,
чтобы чувствовать себя независимым, высвобождался из-под давления
аристократии и королевской власти; в обществе зарождались новая знать и
новая власть: знать таланта и власть гения; это приводило к результатам,
похвальным Для отдельных личностей и почетным для Франции: теперь был
положен конец такому порядку вещей, лри котором все было поставлено с ног
на голову; теперь видные люди королевства становились в самом деле людьми
уважаемыми, а известность, слава и даже деньги пришли наконец к тем, кто
их действительно заслужил.
Итак, государственные деятели подумывали, как я уже сказал, о том,
чтобы положить этому скандалу конец, как вдруг жаждавшему славы г-ну
Одилону Барро пришла в голову мысль, но мысль не о том, чтобы сделать
речи, с которыми он выступал с трибуны, зажигательными и интересными, а
чтобы устроить дурные вечера в различных местах, где его имя еще
пользовалось популярностью.
Надо было как-нибудь назвать эти вечера.
Во Франции не имеет значения, названы ли вещи своими именами, лишь бы
они хоть как-нибудь были названы.
Вот почему эти вечера назвали "реформистскими банкетами".
В Париже жил тогда один человек, который сначала был принцем, потом
стал генералом, потом отправился в изгнание; в изгнании он преподавал
географию, затем отправился путешествовать по Америке; после путешествия
по Америке он обосновался на Сицилии; женившись на дочери сицилийского
короля, он вернулся во Францию; когда он вернулся во Францию, Карл Х
сделал его наследным принцем; после того, как он стал наследным принцем,
он, наконец, стал и королем.
Итак, этот принц, генерал, преподаватель, путешественник, король и,
наконец, человек, которого несчастья и удачи должны были столь многому
научить, но так ничему и не научили, - этот человек вздумал помешать г-ну
Одилону Барро давать реформистские банкеты; он стал упорствовать в своем
решении, не подозревая, что он объявлял войну из принципа, а всякий
принцип идет сверху и, следовательно, сильнее того, что идет снизу, как,
например, ангел, приводящий в ужас человека, с которым он сражается, будь
этим человеком хоть Иаков: ангел ошеломил Иакова, принцип ошеломил
человека, а Луи-Филипп был побежден своим собственным двойным потомством,
своими сыновьями и внуками.
Разве не сказано в Писании:
"Грехи отцов падут на головы детей их до третьего и четвертого
колена"?
Это Дело подняло во Франции такой шум, что на время были забыты и
"Парижские тайны", и "Главная исповедь", и "Мопра", и "Монте-Кристо", и
"Шевалье Мезон-Руж", и "Война женщин", и даже - мы вынуждены это признать
- их авторы.
Нет, умы были заняты Ламартином, Ледрю-Ролленом, Кавеньяком и принцем
Луи-Наполеоном.
Однако, едва шум понемногу улегся, сразу стало заметно, что