"Александр Дюма. Корсиканские братья" - читать интересную книгу автора

- Я знаю вашу точность; в десять часов вы, ваши друзья и родственники,
будете в конце улицы, не так ли? Со стороны горы, в этот же час, на другом
конце улицы будет находиться Колона также со своими родственниками и
друзьями. Мы будем на ступенях церкви.
- Договорились, господин Люсьен, спасибо за заботу. И вас, месье, -
продолжал Орланди, поворачиваясь в мою сторону и приветствуя меня, - вас я
благодарю за честь.
И мы расстались, обменявшись приветствиями. Орланди скрылся в кустах, а
мы вернулись на дорогу, ведущую в селение.
Диамант же оставался какое-то время между Орланди и нами, оглядываясь
то направо, то налево. После пятиминутного колебания он оказал честь, отдав
нам предпочтение.
Признаюсь, что перебираясь через двойную гряду отвесных скал, о которых
упоминал выше, я испытывал некоторое беспокойство относительно того, как я
буду спускаться. Спуск, как известно, вообще намного труднее, чем подъем.
Я с нескрываемым удовольствием заметил, что Люсьен, без сомнения,
догадываясь о моих мыслях, выбрал другую дорогу, не ту, по которой мы
пришли.
Эта дорога имела преимущество - она давала возможность продолжить
разговор, который, естественно, прерывался на трудных участках.
Итак, поскольку склон был пологим, дорога легкой, я не сделал и
пятидесяти шагов, как тут же приступил к привычным расспросам.
- Итак, мир заключен? - спросил я.
- Да, и, как вы могли видеть, не без труда. В конце концов я ему
объяснил, что Колона первыми заговорили о мире. А у них пять человек убитых,
в то время как у Орланди всего четыре. Колона согласились вчера на
примирение, а Орланди пошли на это лишь сегодня. К тому же Колона
согласились принародно отдать живую курицу Орланди. Уступка, которая
подтверждает, что они признают себя неправыми. Она и решила дело и заставила
согласиться Орланди.
- И именно завтра должно произойти это трогательное примирение?
- Завтра, в десять часов. Вы, я полагаю, не слишком огорчены? Вы ведь
надеялись увидеть вендетту!
Молодой человек совсем не весело рассмеялся:
- Ай-ай-ай, какая чудесная вещь - вендетта. На протяжении четырехсот
лет на Корсике только о ней и говорят. А вы увидите примирение. Да это вещь
гораздо более редкая, чем вендетта.
Я расхохотался.
- Вот видите, - сказал он мне, - вы смеетесь над нами и вы правы: по
правде говоря, мы странные люди.
- Нет, я смеюсь по другому поводу: у вас так хорошо получается
сердиться на самого себя за то, что вам удалось сделать доброе дело.
- Неужели? Да если бы вы могли понимать корсиканскую речь, вы бы
восхитились моим красноречием. Вот приезжайте через десять лет и будьте
спокойны, все здесь будут говорить по-французски.
- Вы прекрасный адвокат.
- Да нет, вы же знаете, я судья. Какого дьявола! Обязанность судьи -
это примирение. Меня назначили судьей между Богом и Сатаной, чтобы я
попытался их примирить, хотя в глубине сердца я убежден, что, послушав меня,
Бог сделает глупость.