"Александр Дюма. Корсиканские братья" - читать интересную книгу автора

- Хотя я довольно часто его призывал, нет, он не появлялся. Но, может
быть, Господь дарит детской чистоте преимущества, в которых отказывает
грешному человеку.
- Тогда, - улыбаясь сказал мне Люсьен, - мы в нашей семье более
удачливы, чем вы.
- Вы видите ваших умерших родственников?
- Всегда, когда должно произойти или уже произошло какое-нибудь важное
событие.
- А чем вы объясняете эту привилегию, дарованную вашей семье?
- Это сохраняется у нас как традиция. Я вам говорил, что Савилья
умерла, оставив двух сыновей.
- Да, я помню.
- Пока они росли, всю ту любовь, которая была бы адресована их
родителям, будь те живы, оба мальчика направляли лишь друг на друга. Когда
выросли, они поклялись, что ничто не сможет их разлучить, даже смерть. Я не
знаю, вследствие какого страшного события это произошло, но, однажды они
написали кровью на куске пергамента торжественную клятву о том, что тот, кто
первым умрет, предстанет перед другим, сначала в момент своей смерти, а
потом во всех знаменательных моментах жизни другого. Три месяца спустя один
из братьев был убит, попав в засаду, как раз в тот момент, когда другой брат
запечатывал предназначенное ему письмо, собираясь нажать печаткой на еще
дымящийся воск. В этот момент он услышал вздох позади себя. Обернувшись, он
увидел своего брата, который стоял рядом, положив руку ему на плечо, хотя он
этого и не ощущал. Совершенно машинально он протянул предназначенное тому
письмо. Брат взял письмо и исчез. Накануне своей смерти он его вновь увидел.
И, конечно, в это были втянуты не только оба брата, но и их потомки. С этого
времени привидения вновь появляются не только в момент смерти умирающего, но
и накануне важных событий.
- А у вас были видения?
- Нет, но поскольку мой отец в ночь накануне своей смерти был
предупрежден своим отцом, что он умрет, я предполагаю, что я и мой брат
также обладаем привилегией наших предков, так как ничего предосудительного
не совершили, чтобы потерять этот чудесный дар.
- Эта привилегия принадлежит только мужчинам из вашей семьи?
- Странно!
- Но это так.
Я оглядел молодого человека, который рассудительно и спокойно, полный
достоинства, говорил мне о вещах, казалось бы, совершенно невозможных, и я
повторил вслед за Гамлетом:

"Гораций, много в мире есть того.
Что вашей философии не снилось" [4].

В Париже я принял бы такого молодого человека за мистификатора, но
здесь, в сердце Корсики, в отдаленном маленьком селении он скорее выглядел
простаком, который искренне заблуждается, или избранником судьбы, который
считает себя более счастливым, а может, и более несчастливым, чем другие
люди.
- А теперь, - спросил он после долгого молчания, - знаете ли вы все,
что хотели узнать?