"Александр Дюма. Корсиканские братья" - читать интересную книгу автора

видеть, как я спускаюсь по улице вдоль реки, он провожал меня глазами.
В селении было достаточно спокойно, хотя можно было заметить особую
суматоху, характерную для больших событий. Проходя по улице, я посматривал
на каждую дверь, рассчитывая увидеть, как из нее выходит мой протеже
Орланди, который, по правде говоря, должен был бы поблагодарить меня, но не
сделал этого.
Я миновал последний дом в селении и выехал в сельскую местность, так и
не увидев никого похожего на него.
Я подумал, что, наверное, он обо всем забыл, и искренне прощал ему эту
забывчивость. Она вполне естественна среди тех забот, которые, должно быть,
переживал в подобный день Орланди. Но вдруг, доехав до зарослей Бикшисано, я
увидел, как из чащи вышел человек и остановился посреди дороги.
Я сразу же узнал того, кого из-за своего французского нетерпения и
парижских понятий о приличии обвинил в неблагодарности.
Я заметил, что он уже успел переодеться в тот же костюм, в котором он
появился в развалинах Висентелло, то есть он надел патронташ, на котором
висел пистолет, и был вооружен ружьем.
Когда я был в двадцати шагах от него, он уже снял свой головной убор, а
я, в свою очередь, пришпорил коня, чтобы не заставлять его ждать.
- Месье, - сказал он, - я не хотел, чтобы вы уехали из Суллакаро, а я
не поблагодарил бы за честь, которую вы оказали такому бедному крестьянину,
как я, выступив за него в качестве поручителя. Я неловок и не умею говорить,
и поэтому я пришел сюда, чтобы подождать вас.
- Я благодарю вас, - ответил я, - и право, не стоило из-за этого
беспокоиться, это для меня была большая честь.
- И потом, - продолжал разбойник, - что ж вы хотите, не так-то легко
избавиться от четырехлетней привычки. Горный воздух коварен: однажды вдохнув
его, потом везде задыхаешься. Теперь в этих жалких домах мне каждую минуту
кажется, что крыша свалится мне на голову.
- Но постепенно, - ответил я, - вы вернетесь к привычной жизни. Мне
говорили, что у вас есть дом, земля, виноградник.
- Да, конечно, но моя сестра присматривает за домом, Луквасы жили там,
чтобы обрабатывать мою землю и собирать мой виноград. Мы, корсиканцы, совсем
другие, мы не работаем на земле.
- А чем же вы занимаетесь?
- Мы следим за тем, как идут работы, прогуливаемся с ружьем на плече и
охотимся.
- Ну, что ж, мой дорогой месье Орланди, - сказал я ему, пожимая руку, -
счастливо! Но помните, что моя честь, как и ваша, обязывает вас отныне
стрелять лишь по диким баранам, ланям, кабанам, фазанам и куропаткам и
никогда по Марко-Винценцо Колона или по кому-либо из его семьи.
- Ах! Ваша милость, - ответил мне мой протеже с таким выражением лица,
которое мне доводилось видеть лишь у нормандских крестьян, когда они
приходили с жалобой к судье, - курица, что он мне отдал, оказалась слишком
тощей.
И не говоря больше ни слова, он повернулся и скрылся в кустах.
Я продолжал свой путь, размышляя над этим вполне реальным поводом для
разрыва между Орланди и Колона.
В тот же вечер я укладывался спать в Албитессии. На следующий день я
прибыл в Айяччо.