"В ходе ожесточенных боев" - читать интересную книгу автора (Мазурин Олег)

ГЛАВА 4 КАРЬЕРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Столица Хакасии — Абакан от Минусинска всего в двадцати пяти километрах. Пятнадцать минут езды на машине — и Донов с Рудаковым в Абакане. Там недавно открылся торговый центр «Сибирь». Ник распорядился взять «свеженькое»  коммерческое предприятие под свой контроль.

…Из Центра Художник и Хакас вышли воодушевленными. Директор оказался человеком понятливым и сообразительным. Он не стал долго ломаться и кокетничать и «попросил защиты»  у никоновцев. Просто «умолял»  взять его под опеку. Все-таки имя Ника гарантировала коммерсантам надежную крышу от беспредельщиков и всяких отморозков. И попробуй, не согласись — проблем потом не оберешься!

Рэкетмены поехали на Абаканский центральный рынок — вотчину Ника. Там король щипачей Прокоп должен был отстегнуть «налог с продаж»  в общак никоновцам.

Когда Прокоп передал «баскакам»  ясак в виде внушительного пресса денег, и разговор специалистов смежных профессий перетек в мирное русло, взгляд Рудакова выхватил из разношерстной и многоликой толпы двух девушек. Блондинку и брюнетку. Лет по восемнадцать. Блондинка — высокого роста, брюнетка — среднего.

Белокурая красавица сразу понравилась Алексею. Внешность — что надо! Прямой изящный нос, голубые глаза, словно два бездонных океана, длинные ресницы, тонкие красиво изогнутые брови. Красивый овал лица, сочные алые губы, симпатичная ямочка на подбородке. К тому же сексапильна: высокая умопомрачительная грудь, тонкая талия, крутые бедра, стройные ножки «от ушей», аппетитная крепкая попка. Одета тоже со вкусом: сиреневая цветастая блузка на молнии, короткая черная юбочка, колготки цвета неро, модные черные туфли и изящная сумочка через плечо. На груди золотая цепочка со знаком зодиака.

«Вот бы с ней познакомиться!»

Хакас тоже обратил свое внимание на девчушек.

— Смотри, Художник, какие соски симпотные.

— Блондинка моя, — сразу «забил»  за собой светловолосую красотку Алексей.

— Нужна мне больно эта стропила, та черненькая мне больше по приколу, смотри, какие буфера, какие подставки! А сосалище рабочее!

Художника осенило.

— Прокоп, ты же профи. Видишь вон ту беленькую краснучку?

— Ну и?.. — оживилось рябая физиономия Прокопа

— По-моему, она пришла на рынок купить что-то. Уведи у нее лопатник и дай его мне. Я хочу с ней познакомиться поближе. А, Прокоп? В долгу не останусь. Поляну накрою.

— Ну, ты пройдоха, Художник! — восхитился Прокоп и Хакас одновременно

— Лады, Художник, — кивнул весело вор и, подозвав шустрого подручного, растворился в толпе.

Вскоре сияющий мазурик вышел из толпы и передал Рудакову кошелек блондинки. Рыженький, небольшой, пахнущий кожей и туго набитый купюрами достоинством в сто и пятьсот рублей.

— Учись, студент, — с гордостью сказал Прокоп.

— Во, дает, Хакас, ты видел? — восхитился мастерством короля шипачей Художник.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — резюмировал Хакас.

А вот появилась и прекрасная незнакомка с подругой. «Кукла Барби»  выглядела ужасно расстроенной. Щедрые слезы капали с ее красивых глаз. А подруга ее утешала:

— Да не расстраивайся так, Катька, с кем не бывает. У меня год назад тоже увели кошелек с деньгами. Ничего, до сих пор живая, не умерла.

— Как не расстраиваться, Рит, — всхлипывала Екатерина. — Там пять штук было, я сапоги себе хотела купить. Отец орать будет…

Гоп-стоп, мы подошли из-за угла. Художник с Хакасом перегородили девчонкам путь.

— Что случилось, девушки, такие красивые и плачете.

Блондинка с недовольством посмотрела на них. Маргарита была благосклоннее. Она оценила дорогой прикид мужчин и улыбнулась им.

— Деньги у нее украли. Только что.

— Ай-йа-яй, — запричитали мафиози.

Рудаков участливо придвинулся к блондинке.

— А мы можем помочь вашему горю. Как вас зовут?..

— Екатерина, — ответила за подругу Рита.

— Катя у нас немая, — усмехнулся Алексей.

«Барби»  сердито взглянула на него.

— Катя, а вам идет злиться.

Она отвела взгляд и раздраженно сказала:

— Как вы найдете? Вы что — Копперфилд?

— Нет, он круче, — усмехнулся Хакас. — Он — супермен, он — Щварц и Джеки Чан в одном флаконе.

— А если я найду пропажу, куда мне позвонить? — настойчиво домогался Рудаков девушки. — Кстати, меня зовут Алексей, а его — Сергей. — Очень приятно.

— Так куда?..

— Если чудо случится, звоните по мобильному — и она продиктовала номер телефона.

— А домашний?..

Заиграла легко узнаваемая мелодия «Мурка». Хакас достал мобильный телефон.

— Да, босс, сейчас едем… Художник, поехали — дело есть. Помаши дамам ручкой.

— А вы — художник? — изумились Катя и Рита.

— Шишкин, — подковырнул друга Донов.

— Антиквар, — поправил бригадира Рудаков. Они уже садились в джип. — Я помогу вашему горю, Катерина! Надежда умирает последней!

Внедорожник мощно завыл и рванул с места.

— Смотри, какой у них джипяра крутой! — восторженно заохала Рита. — И туфли дорогие, и ремень из классной кожи, золото на полтонны. Люблю хорошо одетых мужчин, мужчин с лоском.

— Тебе лишь бы навороченные тачки да с богатыми мужиками таскаться, — презрительно фыркнула Катерина.

— А что с нищими лохами трахаться? Если отдаваться — то крутому, если умереть — то под «Мерседесом!»  Учись жить, Катька! Путевых вокруг тебя нет, все ботаники, мамкины сынки или бедные. А Алексей, кстати, видный мужчина. Прикинутый клево и чувствуется — мужик! Ему наверно лет тридцать. Второй — тоже ничего. Мачо…

Катя Максимова сидела в библиотеке Хакасского госуниверситета и зубрила английский. У нее запиликал мобильный телефон. Она вышла из читального зала.

— Алло, Катя? Здравствуйте. Это я — Алексей. Спешу вас обрадовать — ваш кошелек нашелся, причем, с лавэ, извиняюсь, с деньгами. У меня просто один знакомый на рынке есть. Он и помог мне отыскать ваш лоп…кошелек.

— Да? Какой Вы молодец, Алексей! Спасибо! — поблагодарила Художника Екатерина. — Чем я Вам обязана?

— Предлагаю встретиться в баре «Айсберг». Там я вам и отдам вашу пропажу.

— Можно я приду с подружкой, Ритой. Я неуютно чувствую себя в таких заведениях. А с Ритой мне веселей. И еще… я Вас пока плохо знаю…

Пауза.

Алексей тяжело вздохнул, но согласился.

… Бар «Айсберг»  встретил их громкой музыкой, веселым шумом и гамом. Кто-то пил, кто-то разговаривал, кто-то танцевал. Художник, Катя и Рита сели за столик у окна. Художник не мог оторвать восхищенного взора от Катерины. Умелый макияж делал ее еще красивее, а короткая стильная юбка и высокие сапоги, подчеркивали стройность ее длинных ног.

Алексей заказал себе водки «Данилов», дамам — мартини «Бьянки»  с апельсиновым соком. Парочка салатиков и всем отбивная свинина в яйце.

Выпили, закусили, поговорили. Зазвучала медленная музыка. Алексей пригласил Катю на танец. Он положил ей руки на талию, она ему на плечи. Он слегка придвинулся к ней. Ощутил ее гладкие бедра, упругий живот, стоячую грудь. Коснулся губами ее свежевымытых волос. От девушки исходил волнующий аромат хороших духов.

Рудаков для подержания беседы поинтересовался:

— Катя, ты сказала, что увлекаешься английским языком?

Екатерина мило улыбнулась.

— Точнее, American English. Хочу поступить в какой-нибудь американский ВУЗ.

— Достойная цель. Тогда, тебе, как специалисту нетрудно перевести эту песню.

— I can't spoken English fluent enough, песни тем более плохо перевожу.

— «Что я должен сделать для того, чтобы ты меня полюбила, чтобы ты об мне позаботилась… И когда жизнь бьет меня, и когда все закончилась. Что я должен делать? Извини, но этот мир, похоже, очень жестокий»…

— Браво, Алексей. А где Вы так хорошо овладели языком?

— Я же в ХГУ два курса проучился на инязе, правда, раньше университет назывался АГПИ. А потом в Москву перевелся. Работал вожатым в советско-американских детских лагерях, переписывался с американками. Каждое лето друзья моих друзей из Штатов приезжали в столицу и привозили мне письма и презенты от старых знакомых. Я с ними общался, ходил по театрам и музеям, по циркам и магазинам. Имел хорошую языковую практику.

— Здорово! Вы тогда будете консультировать меня по разговорному языку.

— В легкую.

— А почему Вы, Алексей, столицу бросили? Разонравилась? А чем же Вы здесь занимаетесь?

— Коммерцией.

Он ей рассказывал о себе, умалчивая о том, в каких структурах он работает сейчас. Художник постарался преподать себя в выгодном свете. И это ему удалось. Она с интересом слушала его увлекательные повествования о столице, о веселых студенческих вечеринках, о психологии, и о том, как он мечтал поступать в США, в аспирантуру. Алексей пообещал ей помочь в этом, сказал, что привезет кассеты из Москвы по подготовке к TOEFL. Они все больше танцевали, все больше они нравились друг другу. Алексей шутил, рассказывал анекдоты. Перешли на «ты». Несколько раз поцеловались. Рита танцевала то с одним парнем, то с другим. И пила, пила…

Художник гнал джип в Минусинск.

Скорость, забойный ритм песни «Sex bomb»  в исполнении Тома Джонса, повышенный процент алкоголя в крови, запоминающийся приятный ужин, красивая девушка Катя — все это создавало у Алексея приподнятое настроение. У Кати тоже было отличное настроение. У нее порозовели щечки и затуманились глазки. Она счастливо улыбалась, но молчала. Зато Рита, явно перебрав в баре, возлежала на заднем сиденье и ораторствовала. Пьяная артикуляция, замедленные слова.

— Нет у нас… нормальных мужиков. И вообще их мало… Кто спился, кто умер от передозировки, кто в Чечне погиб, а кто… в бандитских разборках… За кого выходить замуж? За кого?! Кругом одна нищета! Вот и ходят девки, страдают. Трахать их некому и содержать их некому. А у крутых… свои жены. Вот и приходится нам, молодым, в любовницы к ним идти. А что делать? Хочется нормально жить. Шмотки красивые носить. На меня все тридцатилетние западают. Леша, может, ты возьмешь меня замуж. Катька нравится? Да ну ее! Тебе с ней неинтересно будет: она трахаться не умеет, а я умею, все умею…

И она уснула.

— Ну, Капустина, ну, зараза, — деланно негодовала покрасневшая Катя.

— Девчонка без комплексов, — заулыбался Алексей.

— А тебе такие нравятся?

— Нет, такие как ты.

Екатерина смущенно отвернулась.

…Художник героически затащил Риту на пятый этаж и прислонил к двери ее квартиры. Нажав несколько раз на красную пипочку звонка, он прислушался… В прихожей зашаркали домашние тапочки. Кто-то кашлянул. Замок щелкнул — и Рудаков стал спускаться вниз. Вдогонку ему устремился противный и недовольный женский голос, принадлежавший видимо Ритиной маме.

— Эй, парень, ты куда?! Подожди!.. Ну и черт с тобой! Тоже мне современные ухажеры. Поматросят и бросят, а помочь занести в дом?.. Эй, Ритка, шалава, опять наклюкалась! Бестолочь такая! А ну, вставай!..

Звуки пощечин и трехэтажный мат.

— …Да, кобыла ты теперь тяжелая, откормила я тебя на свою шею. Разлеглась тут! Думаешь, я тебя поднимать буду, мерзавка!? Фигушки! Вставай, бестолочь! Эй, Иван, помоги!..

Теперь Алексею предстояло отвезти Катю в Абакан.

Ночное шоссе мчалось навстречу. Желтые конусы фар выхватывал из темноты белую змею разделительной полосы, дорожные знаки. Асфальт, словно кинопленка, кадр за кадром, мелькал под мощными шинами внедорожника…

Художник решился. Он коснулся гладкой коленки, затянутой в шершавый нейлон. Катя ничего не сказала. Художник двинул руку выше. Она приостановила его напор, положив свою руку на его руку. Но Алексей был неудержим. Вот и «запретная зона».

Выпитое шампанское, красивый вечер, этот веселый симпатичный парень, его ласковые пальцы привели Катю в неописуемое возбуждение. Она решила, этот день пришел. И если Алексей будет настаивать на этом, то она не станет сопротивляться. Когда-то же надо расставаться с невинностью.

Джип легко взобрался на пригорок. Слева осталась междугородняя автобусная остановка «Зеленый шум». В нескольких километров от остановки располагалось несколько пансионатов и детских лагерей отдыха. Рудаков свернул в лесок и заглушил мотор. Катя молчала. Молчал и он. Они прекрасно понимали друг друга без слов. Они знали, что дальше произойдет. Только Катя сильно волновалась. Во-первых, это было что-то неизвестное и поэтому пугающее. Во-вторых, она не хотела своей скованностью и неопытностью отторгнуть Алексея. Но она уповала на его сексуальный стаж.

Художник включил радио — полилась нежная песня. Прямо в тему.

Когда после развода его душа тосковала и мучилась, он услышал эту песню. Музыка ему понравилось, а слова обнадежили. Искать новую любовь надо. И верит надо: рано или поздно ты ее найдешь. Обязательно. И, кажется, Алексей в лице Екатерины ее отыскал.

Красивая мелодия хватала за душу.

Однажды ты проснешься и поймешь,

Что всё на свете за любовь отдашь ты.

И никуда от счастья не уйдешь

Однажды, однажды…

Его губы отыскали ее мягкие податливые губы и жадно впились в них…

Алексей неистово целовал Катю — она таяла от жгучих поцелуев. Опустив кресла, он сквозь водолазку стал гладить ее восхитительную грудь. Он стянул с нее сапоги, колготки. Его пальцы проникли за край кружевных трусиков — дыхание девушки участилось.

— Леша, может, не надо. Я боюсь, — тревожно зашептала Катя. Художник ласково ее успокоил:

— Не бойся, все будет хорошо. Когда-то же это должно произойти, котенок.

Она через голову стянула водолазку. Рудаков снял с нее бюстгальтер. Он осыпал поцелуями ее розовый набухший сосок, всосал его в рот и выпустил. Кончиком языка поласкал его. Она закрыла глаза. Катя летела в сладкую пропасть. Она вся дрожала от нетерпения. Все ее естество жаждало ЭТОГО! Он снял последнюю преграду на пути к вожделенной цели — трусики. Алексей широко развел ее горячие бедра и попытался проникнуть в нее. Катя ойкнула. С первой попытки не получилось. Вторая попытка увенчалась успехом.

…Они, умиротворенные и счастливые, лежали и целовались.

— Вот и все, а ты боялась. Даже не верится, ты такая красивая, а до сих пор и девственницей была. Неужели никто не приставал?

— Приставали. Но в основном боялись. Думали, раз я красивая, то у меня поклонников хоть отбавляй. И не решались знакомиться. Да я тем более вся в учебе.

— Мечтаешь в Штатах учиться?

— Да.

— Я тебе попытаюсь помочь. Знаниями, финансами.

— Спасибо, — Катя благодарно его поцеловала.

Суд над Тимофеевым начался третьего сентября. За время процесса адвокаты авторитета подавали около десятка ходатайств об отводе судьи и прокурора, обвиняя судью в предвзятости, а представителей обвинения — в фальсификации документов. Но все прошения были отклонены.

Вот-вот, со дня на день, должны были привезти в Москву главный винтик хорошо смазанной судебно-обвинительной машины — Тихона. Для дачи свидетельских показаний. А алюминиевого короля это никак не устраивало — Тихон же будет «колоться»!

По мобильнику, что пронес в камеру «свой человек», Тимофей позвонил Ферзю. (Пусть телефон при обыске найдут, но пару звонков авторитетный узник успеет сделать).

— Ферзь, смени адвокатов. Найди толковых, ушлых. И пусть, не спеша, ознакомятся с моим делом. Пусть тянут резину и морочат судьям головы. Время — наш союзник. И попробуй установить будущее местонахождение Тихона, а также как с ним связаться. Его надо переубедить любым способом, он не должен свидетельствовать против меня. А если откажется, то… ты сам знаешь, что потом предпринимать.

— Все будет сделано в наилучшем виде, Николай Леонидович, не беспокойтесь.

— Действуй.

Тимофеев понимал, заволокитить можно любое дело. Вон сколько уже лет идет процесс по делу журналиста Холодова, а убийц его все еще не осудили! А дело по взрыву на Котляковском кладбище? Воз заключительного приговора и ныне там.

В арсенале юридических уловок у Тимофея еще значились: «временное расстройство здоровья», «сердечный приступ», «время на ознакомление с делом», «отвод судьи», «болезнь адвокатов»  и др.

Время работало на сибирского магната.

Можно было, конечно, лечь в тюремную больницу и состряпать справку о неизлечимой болезни. Рак мочевого пузыря или рак печени. И слинять из СИЗО по 81 статье — «освобождение от наказания в связи с болезнью». Подобным способом ушли от ответственности лидер уралмашевцев Курдюм (он же — Хобот) и питерский авторитет Тарас. Только вот надо найти понимающих, сговорчивых врачей, и сторговаться в цене за этот сраный кусочек официальной бумажки. Но вполне вероятнее, враги Тимофея переплатят этим врачам втридорога, лишь бы он никогда не покидал пределом тюрьмы.

Ильин обожал отнимать чужую собственность. Какой бы аббревиатурой она не обозначалась: ООО, ЗАО, СП или ИЧП. Ему было все равно. Главное — кадровая, или финансовая слабость предприятия! И отсутствие более-менее сильной, по сравнению с казбековской группировкой, «крышей».

Он, словно хищный беркут, выслеживал зорким оком неблагополучную или «заказную»  фирму. Наметив ее в качестве жертвы и заручившись согласием Казбека, Ильин «камнем бросался»  на нее. Вонзив безжалостно свой клюв в теплую тушку фирмы, он опьяненный кровью рвал ее на части! В эти сладкие минуты он испытывал моральный кайф, своего рода психологический оргазм! Это тешило его самолюбие, еще больше укрепляло самооценку. Он смог! У него получилось! Ради этих упоительных минут он не спал сутками. Разрабатывая хитроумные комбинации по захвату или дружественному поглощению очередного предприятия, он мечтал о моральной сатисфакции.

Если Остап Бендер знал тысячи способов по изъятию денежных средств у добропорядочных граждан, то Ильин знал тысячу способов как захватить нужное предприятие.

А способы были разные. Мирные и силовые.

Мирные заключались в «дружественном»  поглощении предприятия путем «тихой»  скупки его акций. В этом случае, акции покупались через подставные лица или фирмы. Собирался блокирующий пакет — и вот уже люди Ильина в качестве новых собственников въезжают на предприятие. Существовали в арсенале банкира и такие нечистые приемы борьбы за чужую собственность как: банкротство предприятия, насильственное слияние фирм, двойной менеджмент, неправосудные судебные акты. Химичили и с реестрами акционеров.

А также ставили или внедряли любыми путями своего человека в директорский состав нужного предприятия. И он начинал вредить. Допустим, проводил дополнительную эмиссию акций. И если она благополучно проходила, то доля крупных, конкурирующих с Ильиным, акционеров размывалась. Акции тут же скупались Ильиным. А там см. выше. В следующем варианте — прибыль по-тихому уводилось ставленником депутата. Через фирмы-однодневки в зарубежные оффшоры. То есть, происходило мирное разграбление предприятия. Долг перед бюджетом неумолимо рос, и когда он достигал критических размеров, предприятие успешно банкротили.

Силовые методы заключались в следующем.

Находили какого-нибудь пенсионера с десятком акций «заказного»  предприятия. Лучше, если в другой области или республике. От имени старикана подавался в суд иск о неправильной приватизации данного предприятия. Заряженный суд выносил решение в пользу захватчиков. Новые владельцы в лице Ильна назначали своего карманного директора и с помощью прикормленных судей, приставов и милиционеров захватывали завод или комбинат, вышвыривая на улицу прежнюю администрацию.

Если этот сценарий не проходил, то на несговорчивых акционеров наезжали, угрожали им, заводили на них уголовные дела. За закрытия этих дел требовали ввести в совет директоров своего человека, продать акции или переуступить их человеку или компании. Похищали близких людей акционера или его самого.

Шантажировали.

Засветился в сауне с проститутками — сливай воду! Ты — клиент мафии. Прощай, доля в уставном капитале, прощай, акции! Гомосексуальные связи — тоже хорошо! Педофилия — отлично! В общем, приемлемы все виды сексуальных перверсий — лишь бы клиент попался на компрометирующий крючок.

Натравливалась на предприятие налоговая полиция с бесконечными проверками и с представлениями с названием: «маски-шоу». А там — судебные иски! В ход шли различные статьи российского Уголовного кодекса. Самая популярная статья — сто девяносто девятая — «уклонение от уплаты налогов», а в довесок кидали на чашу весов Фемиды ст.159 ч.3 — «хищение путем мошенничества в крупных размерах»  и 196 и 197 — «преднамеренное и фиктивное банкротство».

Ну, а если «врагу не сдается наш гордый «Варяг»? Если настойчивые уговоры и просьбы не возымели действия на объект? А тонкие намеки на толстые обстоятельства игнорируются? Если человек туп, глуп или раздружился с головой. Или, может, слишком самонадеян? Что делать? Сначала предупреждают. Изобьют жену, выстрелят по окнам, где живет коммерсант, кинут под днище его иномарки гранату или пришлют пулю в письме. Дескать, не будет ли любезен, уважаемый джин, пойти нам на встречу. Если и после этого строптивый бизнесмен «не догоняет», о чем его просят, то остается последний способ. Это — убийство. Радикально и эффективно. И концов нет.

Ильин пока не знал, каким способом захватить Красноярский алюминиевый завод. Вариантов было много, и он выбирал…

Когда он выбрал, он позвонил Казбеку.

— Привет, Ваха! Как дела?! Нормалек! Вот что я предлагаю сделать…

— Толстый, я весь во внимании…

Катя допоздна засиделась в библиотеке. Ей было трудно сосредоточиться на учебном материале: все ее мысли вращались вокруг Алексея. Отныне каждая встреча с ним для нее как праздник. Когда он звонил — у нее поднималось настроение. Когда назначал свидание — ей хотелось петь, шутить, смеяться. Кажется, она по уши влюблена в своего первого мужчину. Ведь у него есть чувство юмора, он умен, заботлив и надежен. И с финансами у него проблем нет. И что немаловажно, любит ее. Катю смущает лишь одно обстоятельство: Алексей в своем бизнесе тесно общается с криминальными людьми. Вот, например, его знакомый — здоровенный метис с холодным прищуром. Рита навела справки о нем. Оказывается, что он в Минусинске личность известная. Он отпетый бандит. Настоящий урка. И кличка у него Хакас.

Катя заметила вчера, как Алексей удивился ее осведомленности насчет этого человека. Но Леша успокоил ее, сказал, что это представитель его «крышы», и что в современном российском бизнесе, в таком непрозрачном и полулегальном, коммерсантам без тесного сотрудничества с бандитами никак не обойтись.

Ему виднее.

Жаль, что сегодня Алексей не приехал: видимо, очень занят.

… Екатерина покинула здание университета. Было уже темно. Она решила сократить путь до автобусной остановки, пошла через парк. Когда она подходила к нему, ей показалось, что кто-то идет за ней следом. Ей овладели тревожные чувства. Катя нащупала в сумочке баллончик со слезоточивым газом. Подарок от Алексея. Так, на всякий случай.

Девушка вступила во тьму парка. Под ногами шуршали багровые, желтые, зеленые и коричневые листья клена. Тополь и береза разбавляли разноцветные кленовые пятерни пожухлыми конусами и кругами.

Шорох за спиной. Что это?.. Темная фигура. Кажется, это мужчина. А вдруг это маньяк? Ее сразу обдало волной страха. Вот, дура! Сколько раз она себе твердила, что не надо ходить в темное время суток по неосвещенным и безлюдным местам. Она оглянулась и прибавила шагу. Фигура не отставала. Катя не выдержала и почти побежала. Сердце у нее чуть не выскакивало из груди. В висках гулко стучала кровь. Она уже не видела, преследует ее мужчина или нет.

Катя вылетела из парка как угорелая и наткнулась на белое «Жигули»  с синей полосой на боку и с синими номерами. Мигалка того же цвета украшала крышу. Славу Богу, родная милиция. Наши защитники.

— Там меня преследуют!

— Кто?

— Не знаю, какой-то маньяк!

В «Жигулях»  находились рядовой Санкин и сержант Баклушин. Рыжий и русый. Толстый и тонкий. Оба — ярые бабники и пропойцы. Вот и сегодня они на дежурстве выпили немного. Пару бутылок пива и пол-литра водки. Или наоборот, пара бутылок водки и пол-литра пива. Какая разница. Главное, на душе у них было хорошо и приятно. Им хотелось петь, пить, развлекаться, забавляться. И конечно хотелось еще и женского тепла. Вернее, секса. И тут такая удача! Красивая девушка бросается им под колеса! Сама идет им в руки. И почему бы ни приласкать прекрасную незнакомку?! Сколько они женщин поелозили — не счесть! Правда, в основном, пьяных, запуганных и легкого поведения. Но и эту они уломают и зашугают. Как пить дать! Им же море по колено! Педаль их внутренних тормозов глубоко запала, а закипающая сперма залила их куриные мозги. К тому же, они были людьми, отмороженными и самоуверенными, а их родственники, занимающие «жирные, лакомые»  посты в МВД, давно приучили их к мысли о полнейшей безнаказанности. Сколько раз их отмазывали от тюрьмы, и сколько мелких должностных правонарушений сошло им с рук!..

— Где маньяк?

Тон сержанта был спокоен и весел.

— Там, — девушка указала на чернеющие кусты парка.

— Может Вы поссорились со своим другом и хотите его посадить?

— Да нет, это был какой-то ненормальный. Он шел за мной по пятам.

— Если я был маньяком, я тоже бы на Вас напал. Ха-ха. Шутка. Я сейчас посмотрю, схожу туда. А вы пока садитесь в машину. Мы Вас довезем до дома, до хаты.

Катя, продолжая дрожать от испуга, покорно влезла на заднее сиденье машины. Спустя пять минут Баклушин вернулся и плюхнулся рядом с Катей, дыхнув на нее перегаром. Максимову чуть не стошнило.

— Нет там никакого насильника. Витек, трогай. Адрес?

— МПС, улица Кошурникова, 18, квартира… — она назвала номер квартиры.

Они поехали.

— Ты заметь, Витек этот мифический Чикатило шел за ней через весь парк, к тому же безлюдный и не решился напасть. Вежливый маньяк.

— Угу, — согласился напарник Баклушина.

— Что Вы хотите этим сказать? — оскорбилась девушка.

— Никакого маньяка там не было. Просто на такси денег нет, решила забесплатно прокатится. Правда, Витек?

— Угу.

— Да как вам не стыдно!

— А чего нам стыдного. А ты ничего, красивая, сладкая. Во сколько лет начала трахаться?

Баклушин похотливо облизнулся. Он зажал студентку в угол и своей огромной лапой, словно шлагбаумом, ограничил свободу ее рук. Его правая «грабля»  полезла нахально Кате под подол.

— Что Вы делаете, что Вы?! — сильно испугалась Катя.

— Снимай трусы, дура! Мы будем тебя драть!

Казалось, что это страшный сон, фантасмагория, и что вот-вот Катя проснется, и эти жуткие привидения исчезнут. Все так невероятно, слишком гадко и слишком мерзко. Такое не может происходить с ней, с ней, пай-девочкой! Но липкие и толстые пальцы сержанта убеждали ее в обратном. Хлопнула резинка трусиков — и противные пальцы коснулись ее промежности…

— Помогите! — она рванула дверцу «Жигули».

Санкин затормозил и хотел помочь напарнику. Схватил ее за локоть. Но она завизжала и ткнула его кулаком в глаз.

— Ну, сука! — разозлился Санкин. Костяшки его пальцев скользнули по Катиному уху. Баклушин попытался задержать девушку, но…

Щелкнул замок — и Катя вывалилась на дорогу… И чуть не попала под «Москвич». Взвизгнули тормоза, и машина объехала Катю.

— Толян, держите эту стерву! — заорал Санкин.

Катя, не смотря на то, что оцарапала ноги и ушибла руки, кинулась наугад в сторону просвета между домами. Забежала в ближайший подъезд. Стремительно влетела на пятый этаж. В окно подъезда она видела, как во дворе покружился милицейские «Жигули»  и уехали прочь.

Ее била нервная дрожь. Колготки были порваны, в грязи — чудесная замшевая куртка. Спохватилась — сумочки нет. Выходит, потеряла. А там студенческий билет, паспорт. Хорошо, что мобильник на шее болтается. Размазывая слезы и тушь по щекам, она по телефону набрала номер такси. Такси в скорости приехало. Припоминая путь панического бегства, Катя с помощью шофера решила отыскать свою пропажу, но результат оказался нулевым.

Когда Катя попала домой, ее родители ложились спать. Она тихо прошмыгнула в свою комнату и закрылась. Зарылась лицом в подушку и заплакала… Обильная соленая влага оросила наволочку. Девушку душила жгучая обида и стыд. Она не могла забыть эту кошмарную ночь.

Коммерсант Гоша отмечал свое день рождение на Минусинском рынке. Гуляло четыре ряда торгашей. На пустом деревянном прилавке, выкрашенном голубой маслянистой краской, была выложена нехитрая закуска в виде шпротов и сала. Венчал праздничный стол пластиковые полуторалитровые бутылки с разведенным спиртом. Все, кто хотел засвидетельствовать свое глубочайшее уважение и почтение к имениннику, подходили к импровизированному столу, поздравляли Гошу и пили за его здоровье. Рудакова и Федора «новорожденный»  тоже пригласил выпить за его здравие, но из «боярского кубка». Специально, для именитых гостей Гоша припас хорошую водку.

Гоша когда-то учился в Ленинграде и неплохо бегал на лыжах, имел даже звание КМС. До сих пор бывший спортсмен сожалеет, что уехал из Питера в Сибирь, пусть и ради своей больной матери, но это его не утешает. И когда его одолевает крутая ностальгия по Северной Пальмире, то тяжелый вздох вырывается из его широкой груди, глаза моментально тускнеют, а лицо заметно мрачнеет:

— Там хорошо, там большой город, большие возможности. Эх, брошу все, распродам товар и уеду туда простым рабочим. На стойку. Тянет меня в Питер, хоть убей, снится он мне, не дает покоя.

Но поскулит, поскулит несостоявшийся петербуржец, дернет водочки, волком повоет да вспомнит, что он как-никак коммерсант, и де-юре и де-факто, что носит гордое и непонятное звание-аббревиатуру ПБОЮЛ. И сразу же спохватиться — рыночный ассортимент уже истощился, а в отделе, что в Дом быта, нет ни стиральных порошков, ни «Шипра», долг чете Рожковских впился острыми когтями в горло, а налоговая оштрафовать грозиться, арбитражем пугает. А тут алименты, вторая жена… Займет у всего рынка денег — с миру по нитке, а голому рубашку — аккумулирует всю выручку, прыгнет в свою подержанную, коцаную-перекоцаную «девятку», задребезжит мотором — и вперед на оптовые базы в Абакан. Не умрет теперь дело Гоша, не захиреет. И не погибнет сибирский купец от дефицита товара — распрекрасная жизнь барыги продолжается.

…Наемный гармонист лихо и умело раздувал меха и перебирал кнопки. С голосом у него тоже было все в порядке.

А я только с мороза!

Я ведь майская роза.

Кто согреет, не знаю.

Без любви замерзаю!..

Неожиданно, возле популярного рыночного кафе «Три пескаря», что соседствовало с камерой хранения, Рудаков увидел Риту. Она тоже его заметила.

— Алексей?!

— Рита? Как поживаешь? Видела Катю? Звоню ей на мобильник — никто не отвечает.

— Она не ходит в университет, она дома сидит. Давай, отойдем подальше… С ней такое произошло. Только она просила тебе ничего не говорить.

Рудаков, взволнованный, схватил девушку за локоть.

— Ну-ка, ну-ка, подруга, базарь, что случилось?..

Рита, без утайки, рассказала Рудакову о том, что произошло с Катей в тот злополучный вечер… Алексей на минуту выпал в осадок. Он был шокирован. Сволочи, подонки! Как они могли с ней так поступить! Ну и суки эти мусора! Твари! Они еще горько об этом пожалеют! Они проклянут день, когда они родились!

…Рудаков отыскал Хакаса в «Кендо». Он и Амбразура тренировались в полупустом спортзале. Оба в белых кимоно, талии перехвачены черными поясами — лица сосредоточены и серьезны. Пыхтят, потом обливаются, за форму цепляются и старательно борются…

Но вот Хакас перешел в наступление… Захват! Бросок! Босые ноги Амбразуры высоко взлетают вверх, и партнер «бугра»  звонко шлепнулся на маты. Хакас доволен, что перехитрил соперника.

Только теперь Донов переключил внимание на озабоченного Алексея.

— Художник, что-то случилось?

Тот кивнул. Заинтригованный бригадир подошел к бойцу. Алексей все ему выложил.

…Хакас, выслушав сбивчивый рассказ друга, пришел в сильное негодование и обещал помочь ему отомстить зарвавшимся насильникам. Художник отпросился у бригадира, купил роскошный букет из роз и помчался на его джипе к Кате.

Расстояние от одного города до другого Алексей преодолел быстро. Вот и пожарное депо. А вот и белый кирпичный дом, где живет Екатерина. Алексей поднялся на пятый этаж, позвонил. Дверь открыла Катя. Бледная, темные круги под глазами. Увидев любимого с букетом, она расцвела. Румянец слегка окрасил ее белые, словно мел, щеки. Она прижалась всем телом к Алексею. Он ее расцеловал.

Художник рассказал о том, что ему поведала Рита.

— Котенок, ты почему не маякнула мне по трубе, чтобы я тебя встретил?

Катя заплакала.

— Я не знала, что так будет.

— Почему не рассказала мне об этом происшествии?

— Не знаю. Просто не хотела тебе говорить и все. А у Риты вода в одном месте не держится.

— Документы нашла?

— Нет, написала участковому заявление о потери паспорта. Дубликаты студенческого и читательского билетов я уже сделала.

— Молодец. Теперь я постараюсь тебя забирать с университета. Если слишком поздно и меня нет, бери такси. Деньги я тебе дам. А эти твари дорого за этого заплатят!…

Анатолий Баклушин развалил свою тушу на цветастом диване и смотрел любимых «Ментов»  по телевизору. Бутылка пива и фисташки помогали милиционеру комфортней воспринимать перипетии сериала. С кухни доносились ароматные запахи: жена его готовила печень с луком и чесноком. В самый интересный момент с кухни донесся противный голос жены:

— Сходи за хлебом, дорогой!

«Черт! — выругался сержант. — И найдет же время послать его в магазин. В самый интересный момент!».

— Щас! Фильм досмотрю и пойду!

— Не щас, а немедленно, ужин уже готов!

Проклиная все на свете и жену-мегеру, Баклушин побежал в магазин, что находился за углом его же дома.

— Накинь куртку, дорогой!

«Пошла ты…»  — мысленно послал свою женушку сержант, притворяя за собой дверь.

На улице он сунул руку в карман тренировочных штанов, проверяя наличие мелочи. Баклушин ровным счетом не обратил внимания на стоявшие около булочной тонированные белые «Жигули»  восьмой модели.

Внезапно дверцы машины распахнулись, и оттуда вылетели двое мужиков с бейсбольными битами и с чулками на голове. Они кинулись к стражу порядка. Он испугано и инстинктивно закрылся руками.

Бамс! — бита с размаха врезалась в правую руку Баклушина!

Мент ощутил сильную боль — и рука враз онемела! Потом удар по голове! В глазах мелькнула темнота и осветилась яркими искрами!

Бумс! — резкая боль пронзила его нос…

Хрустнул носовой хрящ, и нос поехал набок. Сержанта сбили на землю и стали добивать. В мстителях, яростно размахивающими битами, не трудно было угадать оскорбленного Рудакова и его друга Хакаса.

Удары сыпались отовсюду. Хакаса эта акция забавляла: напоминала чем-то избиение грузин в Саяногорске несколько лет тому назад. Художнику тоже нравилась махать битой — его чувство мести с каждым удачным ударом удовлетворялось все больше и больше.

Какая-то женщина заорала:

— Да что это такое творится?! Средь бела дня человека убива-а-ают!!! Помогите!..

Хакас и Художник, пару раз ударив напоследок сержанта, шустро заскочили в машину. «Восьмерка»  с пол-оборота завелся и помчался в сторону железнодорожного вокзала.

На асфальте лежал, истекая кровью, Баклушин. Челюсть у него была сломана, ребра, ключица. Сквозь забытье и кровавый туман, он успел подумать: «Вот и сходил за хлебушком». И отключился.

Хакас и Художник остановились около железных дверей рядового Санкина. Постучали.

— Кто там?! — раздался грубый голос Санкина.

— Телеграмма!

Глазок двери внимательно изучил Хакаса и изрек еще грубей:

— Пошли на хер! Никого нет дома!

— Негостеприимно, — обиделся бригадир. Осмотрел дверь и констатировал. — А ее хрен выломаешь. Но есть идея. Пойдем наверх.

Они поднялись на этаж выше. Сосед над головой мента видимо пил не просыхая. Дверь была полуоткрыта. Из квартиры несло брагой и кислой капустой. Хакас ногой открыл дверь. На кухне сидела с безумной улыбкой бичевка с бланшами. Вернее, шлюха, в изначальном значении этого слова: «женщина-неряха, одетая небрежно, грязно». В зале валялись неопознанные «трупы»  двух алконавтов и пустые бутылки. Пахло рвотными массами, грязным бельем и мочой. «Трупам»  уже можно было не наливать.

— Это мы удачно зашли, Художник, — заулыбался хищно Донов.

— Вы к нам, молодые люди? — силилась свести глаза в одну точку женщина. Ха-ха, а почему вас так много?

— Закрой пасть, дура! Художник, дуй в ванну и заткни ее пробкой. Открой краны на всю мощь. Скоро наш друг появиться.

Спустя десять минут, когда на полу в ванной «раскинулось море широко», на лестничной площадке этажом ниже громыхнула дверь. Раздался трехэтажный мат, послышался топот несущегося на расправу милиционера. Санкин, будто разъяренный лев, с ругательствами влетел в квартиру семьи пьяниц Крохиных. Хакас размахнулся…

Тресь!

Удар битой в лоб охладил пыл Санкина. А удар в пах лишил мента активности. Его били ожесточенно и умело. Правосудие вершилось. Оно вколачивалось в провинившегося стража порядка с кровью и болью.

Бичевка на кухне безумно хохотала.

— Так его! Так!

Вскоре тело несостоявшегося насильника превратилось в кровавую отбивную. Санкин лежал недвижим и лишь тихо стонал. Уходя, мучители коротко бросили:

— Это тебе предупреждение, коз-з-зел! В следующий раз мы тебя кончим. И даже твои родные братья-мусора не помогут.

В травматологии милиционеры Баклушин и Санкин путем нехитрых размышлений догадались, за что их обработали, и примерно представители каких структур. Только они так умело работают битами и отморожены на всю голову. И благоразумно решили ничего не заявлять и ничего не говорить по этому поводу.

Извиняйте, зашли не по тому адресу. Это им еще повезло, что их просто избили, а не убили. Хотя могли. Запросто.

…Алексей сообщил Кате, что ее насильники наказаны. И самым «справедливым»  и «гуманным»  судом в мире — бандитским. «Крыша»  помогла. Но, как и при каких обстоятельствах были проучены подонки, он не сказал. Но Катя была довольна.

Казбек сидел в своем красноярском офисе и лучился от счастья. Он хотел донести до Ильина радостную весть.

— Все заседаешь в Думе, Толстяк, а я за тебя вкалываю.

— Да не тени резину, Вахтанг, что с КрАЗом?

— Все путем, Толстый! КрАЗ наш! Взял ментов, приставов и вперед на штурм завода. Прорвались сквозь баррикады и — в кабинет гендиректора Шпарова! В морду ему сунули бумагу с решением акционеров об увольнении его с этой должности. Дали ему немного по репе. Посадили в кресло директора, по твоему совету, краевого депутата и бизнесмена Женю Фокина.

— Молодец, Казбек! Все четко сделал!

— По твоему хитроумному плану. Теперь у проходной наши люди и менты. Люди Тимофея будут подавать иск на нас. Наверняка соберут трудящиеся массы у завода. Чтоб те негодовали и чернили новых работодателей. Подключат к этому хипишу и грязных писак, и продажных телевизионщиков.

— Это теперь не страшно. Дай распоряжение Фокину сделать дополнительную эмиссию кразовских акций — и доля Тимофея превратиться в элегантные шорты. Он завод точно потеряет. А как там дела с женой Тимофея обстоят?

— Здесь не все так гладко получилось. Наши менты предъявили ордер, охрану разоружили. А Ферзь, сука, вызвал своих легавых. У него покруче наших есть мусора, с большими звездами и лампасами. Так вот, откуда не возьмись, налетел СОБР. Их как грязи было! В масках, в бронниках, с автоматами. Наших — в морду! И на пол побросали! Разоружили. Браслетами окольцевали. Тимофеевким охранникам обратно стволы вернули. Потом и наших ментов отпустили и оружие им отдали. Вот такая комедия получилась.

— Ладно, мы ее все равно достанем. Тимофей вроде соглашается выкупить свою свободу акциями АГКа и СаАЗа, но выжидает чего-то. Адвокаты его умышлено тянут время. Ходатайство за ходатайством. Повыпендривается — вообще всего лишится. Я уже присматриваюсь к Саянгорскому заводику, скоро в Элисте появятся два исковых заявления от акционеров СаАЗа, что неправильно произведена приватизация завода. Калмыкский суд признает незаконную приватизацию СаАЗа. И вскоре твои ребята появятся с приставами на проходной завода. Прихватят болгарки, инструменты. Мы зарядим местные газеты. Мол, караул, нечестные акционеры! Уводят деньги с предприятия в оффшоры. Судит их надо, судить!

— Как на счет выборов, Толстый? Готовишься? — поинтересовался вор у соратника.

— Да, конечно, — подтвердил с готовностью политик. — Нанял профессиональную команду имиджмейкеров. Они готовили PR-компанию Ельцину. Скоро появятся заказные статьи в прессе и на ТВ, как в столице, так и в крае. А бабок сколько надо оказывается на это. Послушай расценки. Спичрайтер — штука «баксов»  за выступление. Обучение искусству речи — 3000 «гринов». Услуги стилиста — 200 «зеленых»  за сеанс. Услуги фотографа — 1500! Грабят! Караул!

Казбек осклабился.

— А ты как думал, Толстый? Хочешь быть на экране красивым и, типа, умным, плати!

Ильин лишь ухмыльнулся.

— Слышал, что Тимофей выдвинул Никоненко в губернаторы? Надо готовить на его компромат. Ты там помоги москвичам с жареным материалом. Покопайся в грязном белье мэра Красноярска. Даю подсказку. Во-первых, он — протеже бандита и убийцы Тимофея. На счету которого 136 трупов. Во-вторых, похитил бабки со строительства метро. И так далее…

— Молоток, Толстый!

— Артистам проплатим. Хочешь, Алла Пугачева с Кирей приедут в Край? Или «Любе»  с Валерией?

— Здорово! Хочу, конечно! Только этого педика не приглашай, не люблю я его.

— Борю?

— Ага.

— Заметано, Вахтанг!

И они тепло попрощались. Казбек принял на грудь 50 грамм «Хенесси», закусил лимоном и нажал на звонок. Зашла секретарша, крашеная блондинка с пышными формами. Ее суперкороткое платье било прямо под дых, открывая взору полные соблазнительные бедра. Она нежно проворковала:

— Что Вы изволите, Вахтанг Давидович?

Казбек молча расстегнул ширинку… Секретарша с рабской готовностью и покорностью опустилась на колени… Нежные, ласковые пальчики искусно пробежались по мужскому достоинству шефа. Будто по клавишам пианино. Раздались первые аккорды в исполнении опытной музыкантши, и оральная ария минетчицы бодро началась…

Этот звонок раздался неожиданно. Вонзился острой трелью в мозг Ильина.

— Анатолий Львович?

— Да я, а…

Голос Ильину показался до боли знакомым. Точно. Это же он. Олег Адамович. Темная личность, особо приближенная к императору, то бишь, к президенту. Простой российский миллиардер с еврейскими корнями. Филантроп, магнат, губернатор Магаданского края. Владелец футбольного клуба «Лидс». Говорят, он купил шикарный супер-пуперный особняк во Флориде. И теперь тамошних туристов водят к его чудо-дому на экскурсию. Полюбуйтесь, мол, в какой роскоши живет русская мафия! С Адамовичем банкир не раз встречался в Думе, в Совете Федерации и других кулуарах власти.

— А, Олег Романович? Рад Вас слышать. Чем Вам обязан?

— Поздравляю Вас с успешным продвижением на губернаторский Олимп и умелыми действиями по разрешению вопросов краевой собственности. Мы рады за Вас.

«Понятно кого он подразумевал под словом «мы». Естественно, себя и президента».

— Спасибо, — смутился Ильин.

«Сволочи, они все знают, держат свою чекисткую руку на нашем деловом пульсе. Что ему нужно»?

— Ваши местные разборки — Ваши дела. Давно пора Тимофееву показать его истинное место. КрАЗ, СаАЗ, АГК… Хорошие предприятия, прибыльные. Но нас крайне заинтересовало одно…

Ильин внутренне похолодел.

— …Норильский никель. Этот комбинат стратегически важен для России. Вам нужен алюминий, а нам необходим никель. Как Вы думаете, Анатолий Львович, мы сможем договориться по этому вопросу?.. Нам очень нужно это предприятие. Очень. Я считаю, что это небольшое предприятие — не такая уж высокая плата за нашу молчаливую поддержку и невмешательство в ваши внутренние дела. Я думаю, мы поладим. Сообщите завтра о вашем решении. Надеюсь, оно будет положительным…

Спокойные, четкие слова олигарха вторгались без спроса в уверенную, расписанную по плану, жизнь Ильина и пробивали в ней бреши. Прочный железобетонный фундамент по имени «уверенность в завтрашнем дне»  дал большущую трещину.

Адамович попрощался. Ильин схватился за голову. Поросячьи глазки застыли в одной точке. Его душила справедливая ярость.

«Гадский еврей, взял за горло, словно клещами! Это же шантаж в неприкрытом виде! Черт, он знает наши расклады! За ним — МВД, ФСБ, другие силовые структуры. И как нам идти против силы?.. Как? Переть на рожон — это весьма недальновидно и опасно. И смертельно. Каток по имени «государство, Адамович и К.»  безжалостно пройдется по ним с Казбеком и сделает их них две лепешки».

Остро назревал извечный русский вопрос: «Что делать?»

Он позвонил Казбеку.

Тот долго ругался, матерился, затем долго думал, пил ром и курил сигару, и, наконец, сказал.

— Сейчас нам не с руки ссориться с ними. Вмешательство третьей силы может пойти нам во вред, и все наши планы по переделу рухнут в одночасье. На данный момент нам нужны союзники, а не враги. А там поживем — увидим. Конечно, «Норникель»  — жирный кусок, но пожертвовать им придется. Адамовичи — тоже не вечны. Дай бог, придут и наши люди к власти.

Казбек потихоньку прибирал к рукам тимофеевских бизнесменов. Одному колеблющемуся пришлось сломать ребра, второго несговорчивого, в целях устрашения других предпринимателей, застрелили у собственного подъезда. Казино «Казачья фортуна»  вкупе с колбасным заводом «Кудринский торговый дом»  перешли под контроль законника. Остальные подшефные Тимофея сильно призадумались. Ферзь как мог отражал смелые кавалерийские наскоки казбековских «быков»  и бригадиров на территорию Тимофея. Забивал им стрелки и «разводил рамсы». Пару раз попалил в воздух для острастки. А разик и ранил визави. Один раз «стрелу»  накрыли собровцы и всех разборщиков повязали. Люди Ферзя смогли успешно отразить агрессивную вылазку казбековских отморозков на территорию вещевого рынка у ТЭЦ, что в правобережной части города. Бойцов конкурирующей группировки хорошенько побили и выбросили с рынка. Но казбековцы вскоре сравняли счет: двух представителей Ферзя почикали ножами. Одного потерпевшего врачи спасли, а вот второго нет: были задеты жизненно важные органы.

…Руслан сообщил Чаладзе важную весть.

— Шеф, Ферзь заказал тебя.

— Кому интересно?

— Поляку. А Поляк — Кисе. Киса подвязал на это дело одного пацанчика. Но решил сэкономить на исполнителя, дал ему мало подъемных. Пацанчик просек это «крысятничество», видимо знает расценки на рынке киллерских услуг, обиделся и пришел к нам. Всех сдал. Готов за среднестатистическую рыночную сумму замочить его работодателей.

Вор в законе удивленно присвистнул.

— Поляк? Не ожидал. Когда-то в Канске вместе срок тянули. Кентовались. И в работе разногласий не было. На тимофеевскую, наверно, «капусту»  позарился?

— Видимо, хорошую сумму предложил ему Ферзь, — согласился с хозяином чеченец. — Предложение, от которого трудно отказаться?

— Тем самым он подписал себе смертный приговор. Пригласим его поужинать.

— ?

— Поужинаем и помолимся при свечах.

Руслан зловеще ухмыльнулся и кивнул. Он все понял. На бандитском жаргоне выражение «молитва при свечах»  означало «убийство».

— А перебежчика этого тихо устраним. Обрубим концы. Мы сами справимся.

…В семь часов вечера к казино «Енисей»  — вотчине Казбека — подкатил массивный лупатый «Мерседес». Приехал Поляк с телохранителем. Авторитет с бодигардом прошел в казино, а водитель остался в машине. Константин Поляков, он же — Поляк, он же — Костя Бешеный имел свою бандитскую пайку в сибирском мегаполисе и искусно лавировал между двух огней. Между Тимофеем и Казбеком. И до поры до времени ему это удавалось. Но начался передел и он заметался. С кем быть? На кого ставить? Но потом понял: Казбеку нужна вся власть, а не половинка ее. И с Поляком он не будет делиться ею и рано или поздно замочит бывшего кента. Так лучше Поляку его опередить, да еще за хорошее вознаграждение. Авторитет без опаски приехал на встречу с Казбеком. Поляк был уверен, что тот еще ничего не знает о его намерениях.

— А, генацвалэ Константин, гамарджоба! Давно не виделись. Как сам-то?

— Привет, братишка. У меня все нормалек.

— Вот и хорошо, Костя. Мы сегодня, не спеша, с расстановкой, порешаем наши дела насущные, выпьем отличного грузинского вина. Мне недавно родственники прислали. А там можно и в сауну заглянуть, куколки новые появились. «Заходите, к нам на огонек, пела скрипки ласково и так нежно»,  — пропел радостный Чаладзе.

Костя заулыбался.

Они удалились в отдельный кабинет. «Бык»  авторитета — Марчелло, с толстенной «голдой»  на шее и внушительной «гайкой»  на персте вместе с телохранителем законника — Бакинцем — встали у дверей.

— Как там твой авторитетный пацан… кажется, Жаба? Говорят, по этапу пошел? — поинтересовался законник у Кости.

Тот тяжело вздохнул.

— Да, не удалось отмазать его. Хороший парнишка. Я маляву на счет его бросил Серому, его скоро спустят смотрящим в канский строгач. Ты же его знаешь?

— А как же, братан. Как-то пересекались. Ты ешь, угощайся. Сейчас винца принесут, а пока тяпнем водочку.

Костя согласно кивнул.

… В кабинет прошествовали метрдотель с официантом. Халдей вкатил тележку с яствами, а администратор принес ведерко со льдом и с бутылкой вина. Метр поставил ведерко на стол и зашел Поляку за спину.

Раз! и… набросил на шею авторитетного преступника удавку.

Резко потянул…

Поляк попытался схватиться за прочный шнур, но тщетно: пальцы соскальзывали. Смертоносная гаррота все туже и туже затягивалась на шее Кости Бешеного. Он захрипел и посинел, глаза вылезли на лоб. Официант крепко-накрепко обнял жертву, словно родного брата, тем самым, спеленав ей руки. Халдей-убийца с трудом удерживал на стуле натянувшееся как струна тело. Тело выгибалось и билось в конвульсии.

Казбек с мстительным оскалом и с нескрываемым удовольствием наблюдал за последними мучениями его агонизирующего коллеги.

«Сделай одолжение, сдохни, волчара! Думал меня провести, мразь? Не родился еще тот джигит…»

Поляк чуток подергался и отошел в мир иной. Переодетые штатные киллеры Скула и Матвей (официант и метр соответственно) прекрасно справились со своим заданием.

Матвей вышел из кабинета и обратился к «бычаре»  Поляка.

— Слышь, братан, зайди-ка в кабинет, твой босс что-то тебе хочет шепнуть на ушко.

Тот доверился коллеге и подставил свою широкую спину под смертельный удар. «Бычара»  сразу получил пулю в спину от Матвея, а потом и контрольную в голову. Лже-администратор подобрал две гильзы и отвинтил громоздкий длинный глушитель от пистолета.

Вор, брезгливо сморщившись при виде лужи крови, распорядился.

— Замойте здесь.

В это время Руслан подошел к шоферу Поляка и постучал костяшками пальцев по стеклу. Зажужжало автоматика — и тонированное стекло «Мерса»  плавно опустилось.

— Закурить есть, командир? — спросил Руслан и оглянулся по сторонам.

Водитель, прыщавый парень, охотно зажег зажигалку.

— Конечно, земеля.

Руслан демонически прищурился. Неожиданно он приставил ствол к груди шофера и выстрелил. Парень резко дернулся, его отбросило на спинку кресла, и он мигом застыл в одной позе, позе смерти. Руслан еще раз кинул быстрый взгляд по сторонам, поднял желтую теплую гильзу и положил себе в карман.

«Мерседес»  подогнали к черному входу. Тела убитых в целлофане загрузили в багажник и салон. Вывезли за город и скинули трупы в Енисей. «Мерина»  разобрали на запчасти в законспирированном гараже.

Вскоре по краевому телевидению продемонстрировали фотографию Поляка. И голос за кадром вещал, что тот ушел из дома и не вернулся. Пропал без вести. Рост 175, глаза карие. Особые приметы шрам на левом боку от ножевого ранения и татуировка: Божья матерь с младенцем Иисусом на руках. Если кто-то видел этого человека, просьба позвонить в ОВД Октябрьского района.

Ферзь доложил через адвоката Тимофееву об исчезновении Поляка.

Тимофей, покинув свой тюремный «бункер», сказал через прозрачную перегородку адвокату:

— Ладно, не срослось, так не срослось, плакать не будем. Передай ему (Ферзю), что грузина пусть пока оставит в покое. Пусть лучше собирается на юг, к нашему спортсмену. Данная тема сейчас как никогда актуальна.

Нику приснился сон. Будто его покойный отец с овчаркой Мухтар пришел к нему в гости, в ресторан «Тагарский». Миша им обрадовался.

Пса Михаил всегда любил. Умница песик был. Понимал все с полуслова. А один раз два дня никого не было дома, а дешевые покупные котлеты забыли положить в холодильник. Котлеты протухли, но голодный Мухтар к ним не притронулся. Жалко песика, заболел на старость лет. Что-то с почками. Не сдерживался, ходил под себя в холодную погоду. Как-то Миша приехал с соревнования. А овчарка сильно болела. Но, превозмогая себя, встала с подстилки, вышла в коридор, повиляла хвостом в знак приветствия и ушла на место. В этот же день Мухтар протянул лапы.

Отца своего Миша уважал. И единственного кого боялся. Папаша у него был суровый. Один раз отец пришел в интернат на классное собрание. Математичка подробно наябедничала папаше о художествах его четырнадцатилетнего чада. Прогулы, хулиганства, то да се. Никонов-старший завелся с пол-оборота и попытался при всех ремнем покарать непутевого сына. Но Миша, пропустив два неожиданных удара, вовремя сообразил, что к чему, рванул через парты и вылетел из класса.

— Офанарел что ли, батя?!

— Я тебя, стервец, научу уму-разуму. Будешь ходить в школу как миленький!

— Щас, разбежался!

— Ах ты, щенок!..

Жалко, что отец умер: отравился некачественной водкой. Вместе с корешом. Потом, те торгаши, что продали папане Никонова ядовитый самопал, сгорели в своей избушке на курьих ножках. Причина пожара — умышленный поджог. Кто это сделал, догадаться не трудно.

Во сне отец говорит:

«Жду я тебя, сынок, на небесах. Без тебя скучно. Видел недавно твою мамку. Она поживает хорошо. Зовет тебя в гости. Так что пошли к нам».

И манит Мишу за собой. Но Миша не идет. Знает, нельзя идти в сновидениях за умершими людьми, сам скоро погибнешь.

«Нет, батя, я не тороплюсь»

«Как знаешь, сынок. А мы пойдем, правда, Мухтар?»

И они ушли.

А потом вообще кошмар Никонову привиделся.

Будто зима. Кругом снег, а он, Миша, голый посреди степи стоит. Хочет на себя простынь натянуть. Подходит к нему какой-то смутно знакомый парень и сдирает с него покров. Вместо парня вдруг появляется гитлеровский фашист, в зеленом френче и с ножом. Наносит два удара Мише в грудь. Кровь хлещет из раны. Медленно руки поднимаются. Миша пытается прикрыться ими от ударов. Но руки ему не подчиняются. Жутко, страшно, орет он, а голоса своего не слышит.

Он пробудился в холодном поту. А растормошила его Света.

— Что с тобой? Ты так мычал, просто дико, кулаки сжимал. Я так испугалась.

— Уф, приснится же всякая ерунда.

Михаил облегчено вздохнул.