"Александр Дюма. Воды Экса " - читать интересную книгу автора

бранного пути, облачены в сабо и власяницу - в знак смирения и жизни,
отданной Богу; за редким исключением, эти памятники прекрасно выполнены и
поражают своей силой и наивностью; но как бы опровергая прежних мастеров и
оспаривая их трактовку образа, над каждой могилой высечен одним из
современных художников овальный или квадратный барельеф, изображающий сцены
войны или покаяния из жизни того, кто здесь покоится. "Безвкусные" доспехи,
облекающие усопшего на надгробной статуе, заменены греческим костюмом, в
руки ему вложен меч или дротик, которым он готовится нанести удар в
условной позе Ромула или Леонида. Видимо, теперешние художники слишком
горды, чтобы подражать древним мастерам, и наделены слишком пылким
воображением, чтобы стремиться к правде жизни. Да не тревожит их совесть!
Мы встретили нескольких монахов, которые молились за упокой души своих
прежних сеньоров. Монахи эти живут в аббатстве Сито по соседству с
церковкой и обязаны поддерживать в ней порядок; аббатство было основано в
начале XII века и дало миру двух пап: Жоффруа де Шатийона, ставшего римским
первосвященником в 1241 году под именем Селестена VI, и Жана Гаетана де
Юрсена, восшедшего на папский престол в 1277 году под именем Николая III.
Пока мы осматривали аббатство и расспрашивали монахов, прибыла
заказанная нами провизия, и великолепное угощение уже готовилось для нас
под сенью каштанов, в трехстах шагах от монастыря. Услышав эту приятную
весть, мы простились со святыми отцами и поспешили бодрым шагом в указанное
место. Перемежающийся ключ остался влево от нас. Я все же удосужился
взглянуть на его русло и встретил там своего вчерашнего немца с сигарой в
зубах; он уже три часа стоял, заложив руки за спину, и терпеливо ожидал,
когда же наконец потечет вода: ему забыли сказать, что ключ пересох еще
неделю тому назад.
Я присоединился к моим товарищам, возлежавшим, как римляне, вокруг
приготовленного пиршества; даже беглого взгляда на разложенные яства было
достаточно, чтобы отдать справедливость Жакото: это был один из редких
людей, поистине достойных своей славы.
Когда все припасы были съедены, вино выпито, бутылки разбиты, мы
подумали о возвращении и вспомнили о нашем утреннем уговоре, а именно:
седокам, свалившимся с ослов на обратном пути, вменялось в обязанность
уплатить долю тех, кто удержится в седле. Бросив ретроспективный взгляд на
нашу поездку, мы признали, что она была настоящим пикником.
По возвращении в Экс мы нашли город в неописуемом волнении. Те, у кого
были собственные лошади, приказывали запрягать их, те, у кого лошадей не
было, нанимали экипажи, те, кому таковых не хватало, осаждали конторы
дилижансов; кое-кто даже собрался уйти из города пешком; дамы в смятении
окружили нас, слезно моля уступить им наших ослов, а на все наши расспросы
собеседники отвечали одним словом: "Холера!" Видя, что невозможно добиться
толка от этих обезумевших людей, мы вызвали Жакото.
Он вышел к нам, на глазах у него были слезы. Мы спросили, что же, в
конце концов, здесь произошло.
Вот что он рассказал:
Некий инженер-литейщик похвалился по приезде в Экс, что ему удалось
избежать шестидневного карантина, введенного королем Сардинии для всех
приезжих, как вдруг после завтрака с ним приключились колики и
головокружение. К несчастью, инженер имел неосторожность пожаловаться на
свое здоровье, и в ту же минуту сосед по столику признал у него все