"Александр Дюма. Ночь во Флоренции при Алессандро Медичи " - читать интересную книгу автора

уголовным судом и тюрьмой, где на одной из стен недавно обнаружен портрет
Данте кисти Джотто, - со своей исполинской лестницей и стерегущим ее львом
относится к тем архитектурным памятникам Флоренции, что наиболее ярко и
величаво доносят до наших дней отголоски бурных, воинственных эпох, событиям
которых были немыми свидетелями их камни.
Именно сюда, в Барджелло, были отведены не только Филиппо Строцци и фра
Леонардо, но еще и Сельваджо Альдобрандини, хотя он был ранен, Бернардо
Корсини, давший ему приют, и другие патриоты - те, кого герцог счел уместным
к ним присоединить в качестве членов тайно затевавшегося против его особы
заговора, те, кто участвовал в нем, по словам герцога, если не делом, то
сердцем.
Их всех вместе заключили в одну большую камеру с решетчатыми окнами;
стены ее были сплошь покрыты вязью надписей, нацарапанных на камнях их
предшественниками - многими мучениками за общее с героями нашего рассказа
дело.
В момент, когда мы вводим читателя в круг этих благородных жертв
тирании великого герцога Флорентийского, фра Леонардо стоял, прислонясь к
одной из опорных колонн свода, Строцци сидел, а подле него лежал на каменной
скамье со скатанным плащом под головой Сельваджо Альдобрандини; остальные
теснились около Бернардо Корсини, залезшего на табуретку и старательно
выводящего ржавым гвоздем на полуобтесанном камне стены свое имя.
- Чем это ты там занят, Бернардо? - спросил его монах.
- Как видишь, святой отец, - ответил Бернардо, - пишу свое недостойное
имя рядом с именами мучеников, предшествовавших мне на этом свете и теперь
ждущих меня на небесах.
И он передал гвоздь Витторио деи Пацци.
- Я - следующий, - сказал Витторио. - Клянусь Иисусом Христом,
последним Царем нашим, признанным всенародно! Когда-нибудь эти стены станут
"Золотой книгой" Флоренции. Смотрите, вот имя старого Джакопо ди Пацци,
моего прадеда, а вот имя Джироламо Савонаролы, вот - Никколо Кардуччи, Данте
Кастильоне... Хвала Господу! У свободы отборная гвардия из благороднейших
душ, вознесшихся в небеса!
- Напиши и мое имя, Пацци, - крикнул ему Сельваджо, - напиши его между
своим и именем Строцци! Пусть узнают грядущие поколения, с кем я был, а если
камень слишком тверд, возьми мою кровь и выведи ею, вместо того чтоб
выцарапывать по букве... Моя рана еще не затянулась, и в чернилах отказа не
будет. Пиши, пиши: "Сель-ваджо Альдобрандини, отдавший жизнь за свободу!"
- Теперь ты, Строцци, - сказал Витторио, нацарапав имя Сельваджо
Альдобрандини под своим.
И он протянул ему ржавый гвоздь, сделавшийся в руках прославленных
узников резцом Истории.
Филиппо Строцци взял гвоздь и там, куда доставала рука, написал одну
итальянскую сентенцию, которую мы пытаемся перевести следующим двустишием:
Храни меня от тех, кого не стерегусь, А от врагов моих я сам уберегусь.
Витторио рассмеялся:
- Совет хорош, - заметил он, - но, поданный стенами темницы, грешит
некоторой запоздалостью.
Другие поочередно подходили расписаться на стене.
В этот самый миг фамильо государственной инквизиции вошел в камеру.
- Филиппо Строцци вернулся с допроса? - громко вопросил он.