"Александр Дюма. Царица Сладострастия (Собрание сочинений, Том 58) " - читать интересную книгу автора

наступила ночь, ее действительно отвели в укромный домик, где регент
проводил иногда вечера и где нередко добродетель приносила себя в жертву.
Малышка Тереза, поверившая красивым словам Лафара и втайне уже
очарованная им, последовала за молодым человеком; он же не прочь был
взрастить в сердце девушки росток любви, уже пустивший корни, но регент...
- Но регент тоже любил ранние плоды, особенно, если он сам бросил
семя, - заметил Вольтер, перебив меня и намекая на отцовство герцога в
случае с Терезой.
- Вот и вы, господин де Вольтер, вы, человек, который пишет историю,
тоже клевещете на него, как другие! - ответила я. - В таком случае, вам нет
необходимости слушать этот рассказ до конца.
- Мне будет приятно узнать о развязке из ваших мемуаров.
- Значит, вы хотите, чтобы я написала мемуары?
- Вам давно пора начать работу над ними; нельзя обкрадывать историю и
хранить лишь для себя подобные тайны. Немало людей расскажет потомкам о
битвах, переговорах, великих политических событиях; но особый мир дамских
салонов, альковов и уединенных кабинетов знают только актеры, игравшие в нем
определенную роль, и только они могут открыть нам его.
- Мне писать об этом? Вы шутите!
- А почему бы и нет?
- Но у меня никогда не получится.
- А разве вы не пишете ежедневно чудесные письма?
- Письма - это не мемуары.
- Разве вы не сочиняете прелестные стихи?
- Всего лишь четыре строки за всю жизнь.
- Но разве в Академии не заседают люди, написавшие лишь одну строку,
следовательно, на три меньше, чем вы?
- Но объясните мне сначала, как надо писать.
- О графиня! Как писала госпожа де Куланж, госпожа де Севинье? Как вы
сами пишете?
- Все равно, дайте мне урок.
- Изложите на бумаге все, что вы мне рассказали сегодня вечером, а
также множество других историй и еще, и еще - все, что в конце концов вы
сможете вспомнить, и ничего больше не понадобится, клянусь вам. Ваш стиль,
как и ваш ум, непритязателен; расскажите о том, что вы видели необычного,
любопытного в жизни, а если вдруг и начнете привирать, то будете этим лишь
еще более достойны походить на историков всех веков, которые никогда не
стеснялись этого в прошлом, не стесняются в настоящем и тем более не будут
стесняться в будущем.
С этими словами г-н де Вольтер встал, поклонился и ушел в сопровождении
двоих своих подопечных, кричавших ему вслед, что он должен принять их в
своем жилище, которое, в академической манере, слывет передней Обители Муз.
Оставшись одна, я позвала своих горничных и легла, но, вместо того
чтобы спать, как мне следовало бы, всю ночь думала о последних словах г-на
де Вольтера. Теперь мне часто не спится: это обычно бывает с теми, кто много
пережил в прошлом и кого мало что ждет впереди. Почувствовав, что мое старое
сердце забилось при мысли о том, как я изображу на бумаге, увижу своими
глазами и доверю чужим глазам ту молодость, которую мне никогда и нигде уже
не воскресить, кроме как в собственных воспоминаниях, вдохновившись
одобрительными речами этого человека, обычно награждавшего окружающих лишь