"Александр Дюма. Папаша Горемыка (Собрание сочинений, Том 55) " - читать интересную книгу автора

на друга ни были бы два человека с удочкой, в их лицах неизменно
присутствуют сходные черты, свидетельствующие об их принадлежности к особой
породе рода человеческого.
К сожалению, первопроходцам, дерзнувшим ступить на эти нетронутые
земли, улыбнулась удача.
Чем более скромную, даже ничтожную цель преследует человек, тем
усиленнее он старается ее возвысить, поднять до уровня своего тщеславия, от
которого никому не удается избавиться полностью. Рыбак, подобно охотнику,
придает списку своих заслуг такое же важное значение, как любой генерал -
героическим деяниям своего войска; кроме того, и те и другие рассказывают о
своих подвигах с одинаковым воодушевлением.
В крошечных кафе виноторговцев из Сент-Антуанского предместья эти
подвиги приобретали поистине эпический размах; пескари, которых вытаскивали
из Марны в Ла-Варенне, никогда не весили меньше чем полфунта; что касается
карпов, срывавшихся с крючка, то герои этих сказаний утверждали, что, если
бы, на их счастье, леса не порвалась в ходе ожесточенной битвы, они
неминуемо свалились бы в реку: рыба едва не поймала самого рыбака!
У слушателей этих историй, расцвеченных столь невероятными
подробностями, загорались глаза; они возвращались домой, мечтая о
пантагрюэлевских матлотах и гомерических жареньях, а в следующее воскресенье
устремлялись к берегам Марны по тропе, проложенной отважными разведчиками.
В то время как несколько прояснившееся лицо папаши Горемыки все больше
омрачалось, физиономия Матьё-паромщика с каждым днем сияла все сильнее.
Душа Матьё была совершенно лишена поэзии: он хотел только одного -
видеть, как увеличивается число его клиентов на переправе, как заполняется
людьми пустынная Ла-Варенна; ничто так не ласкало слух паромщика, как звон
бокалов, песни гуляк и даже бессвязный хмельной лепет, и главным образом
потому, что он мог извлечь из всего этого выгоду.
Чтобы не упускать своего с того самого дня, как первый из вестников
цивилизации окинул алчущим взором переправу и ее окрестности, Матьё укрепил
поперек фасада своего дома ель с ветвями, купил у одного из местных
виноградарей триста бутылок низкосортного вина и у жестянщика с улицы Лапп
полдюжины старых кастрюль, дерзко превратил г-жу Матьё в искусную повариху и
повесил на стене вводящую в заблуждение вывеску:

МЕСТО ВСТРЕЧИ УДА ЧЛИВЫХ РЫБАКОВ
МАТЬЁ, ТОРГОВЕЦ ВИНАМИ И РЫБАК,

устраивает свадебные пиры и другие празднества,
предлагает матлоты и жареную рыбу.

Имеются гостиные и уборные.

Все в этом объявлении было лживым, но Матьё правильно рассчитал силу
его воздействия.
Звание рыбака, которое он добавил к своему имени, было выведено
утроенными заглавными буквами; именно благодаря ему паромщик надеялся
сколотить состояние исходя из пристрастий гостей, ниспосланных ему
Провидением. Он предчувствовал, с какой радостью любители, занимающиеся
рыбной ловлей от случая к случаю, от нечего делать, будут стараться быть