"Александр Дюма. Инженю (Собрание сочинений, Том 48) " - читать интересную книгу автора

его портрет? Разве не говорят о том, что проложат улицу, которая будет вести
к Банку, и назовут ее улицей Неккера? Разве уже не отчеканили дюжину медалей
в его честь, почти столько же, сколько в честь великого пенсио-нария де
Витта, которого повесили? И если я за Неккера, то рассуждаю здраво!.. Да
здравствует король! Да здравствует Парламент! Да здравствует Неккер!
- Вы утверждаете, что господин Неккер назначен министром вместо
господина де Бриена? - послышался из толпы голос, и этот вопрос прозвучал
как угроза и заставил всех повернуться к говорящему.
Мы поспешим заметить, что второй персонаж, казалось явившийся
потребовать свою долю общественного внимания, был не менее его достоин, чем
тот, к кому он обратился.
В полную противоположность первому, кому предстояло стать его
антагонистом, если не другом, вновь пришедший, одетый не без изысканности -
особенно поражали тонкость и белизна его белья, - представлял собой колосса
ростом в пять футов восемь дюймов, с отлично сложенной геркулесовой фигурой.
Он мог бы показаться статуей Силы, превосходно удавшейся во всем, кроме
лица, бронзу которого испортила неудачная отливка: оно, в самом деле, было
не просто отмечено, но изрыто, перепахано, перекорежено оспой! Казалось, что
перед ним разорвался какой-то прибор, наполненный расплавленным свинцом, что
в него дышало чудовище, изрыгающее огонь; поэтому людям, видевшим этого
человека и пытавшимся воссоздать его обличье по каким-то первоначальным
наброскам, приходилось с трудом разбираться, долго приводить в порядок части
этого лица: приплюснутый нос, узенькие щелки глаз и широкий рот; когда этот
рот расплывался в улыбке, обнажались два ряда крепких, цвета слоновой кости
зубов, когда же он был закрыт, можно было видеть две складки полных губ,
дерзких и чувственных; этот человек являл собой гигантскую, оставленную
Богом попытку преобразить льва в человека; то было создание несовершенное,
но полное сил, незавершенное, но грозное!
Все это вместе представляло собой поразительный сгусток жизни, плоти,
кости, силы, ослепления, тьмы и безудержности.
Этих двух людей разделяло человек семь-восемь, которые тут же
расступились, как будто опасались, что, сближаясь, незнакомцы раздавят их:
казалось, между этими двумя не осталось преграды: гигант, нахмурив брови,
взирал на карлика, а карлик с улыбкой смотрел на гиганта.
Для собравшейся толпы сразу перестали существовать Бертен, Парни,
Флориан, Ривароль, Шансене и даже Метра - все взгляды устремились на этих
людей, которые, однако, были совершенно неизвестны ей.
В то время было принято заключать пари, ибо старанием господина герцога
Орлеанского и придворных щеголей во Францию вторглись английские моды; было
очевидно, что один из этих людей мог бы прикончить другого, просто положив
на него свою руку, - так вот, если бы между ними началась схватка, люди
стали бы заключать пари, делая ставки на обоих: одни бились бы об заклад за
льва, другие - за змею, одни - за силу, другие - за яд.
Гигант повторил свой вопрос в воцарившейся почти торжественной тишине:
- Вы утверждаете, что господин Неккер назначен министром вместо
господина де Бриена?
- Я это утверждаю.
- И вы рады этой замене?
- Да, черт возьми!
- Но, надеюсь, не потому, что она возвышает одного, а потому, что