"Александр Дюма. Бастард де Молеон (Собрание сочинений, Том 17) " - читать интересную книгу автора

крест, ибо я сомневаюсь, чтобы вам когда-нибудь удалось об этом узнать даже
от самого Молеона, если вам доведется его встретить.
- Так, значит, он еще жив?
- Жив и воюет по-прежнему.
- С железной рукой?
- С железной рукой.
- Ах! - воскликнул мессир Жан. - Мне кажется, я отдал бы свое аббатство
за то, чтобы встретиться с этим человеком и чтобы он согласился поведать мне
свою историю. Но, мессир Эспэн, вы все-таки закончите свой рассказ и
сообщите мне, что сделали обе стороны, когда Монах был убит.
- Смерть Монаха положила конец сражению. Рыцари хотели вернуть
украденные стада и своего достигли. Кстати, они знали, что после смерти
Монаха знаменитый лурдский гарнизон, гроза всей округи, станет наполовину
менее опасным, потому что часто вся сила гарнизона или войска заключается в
одном человеке. Было условлено, что каждая из сторон заберет своих раненых и
пленных, погибшие будут достойно похоронены.
Эрнотона де Сент-Коломба, совершенно израненного, увезли; мертвых
погребли на том месте, которое топчут копытами наши кони. А чтобы столь
отважный воин, как Монах, не был погребен вместе с простолюдинами, ему
вырыли могилу по ту сторону высокой скалы, которую вы видите в четырех шагах
от нас, и поставили там каменный крест с его именем, чтобы паломники,
путешественники и доблестные рыцари могли, проезжая мимо, прочесть молитву
за упокой его души.
- Пойдемте к тому кресту, мессир Эспэн, - предложил аббат, - и я от
всей души прочту "Отче наш", "Ave, Maria" и "De Profundis"...
И, как бы подавая пример рыцарю, аббат сделал знак слугам подъехать
ближе, бросил поводья лошади служке и спрыгнул на землю с нетерпением,
которое свидетельствовало, что, когда речь заходила о делах рыцарства,
славный летописец сбрасывал половину своих лет.
Мессир Эспэн де Лион поступил так же, и оба направились к указанному
месту. Но, обойдя скалу, остановились.
Какой-то рыцарь, о чьем присутствии они даже не подозревали, стоял на
коленях перед крестом; он был укутан в широкий плащ, под жесткими складками
которого угадывалось полное воинское облачение. Голова его оставалась
непокрытой, шлем лежал на земле, а в десяти шагах позади него, скрытый
скалой, находился всадник в доспехах, который держал в поводу снаряженного
словно для боя коня своего господина.
Рыцарь был мужчина в расцвете сил, лет сорока шести-сорока восьми,
смуглый, как мавр; густые волосы и пышная борода были цвета воронова крыла.
Оба путника на мгновение замерли, разглядывая мужчину, который застыл,
словно изваяние, воздавая могиле Монаха долг благочестия, каковой и они
намеревались исполнить.
Неизвестный рыцарь, казалось, пока молился, не обращал никакого внимания
на вновь прибывших, потом, закончив молитву, он, к огромному их удивлению,
левой рукой осенил себя крестным знамением, учтиво кивнул им головой, снова
надвинул шлем на загорелый лоб, сел, не распахнув плаща, на коня, обогнул
выступ скалы и удалился в сопровождении оруженосца, еще более поджарого,
рослого и смуглого, чем хозяин.
Хотя в те времена встречалось немало подобных фигур, в этой было что-то
особенное, и оба путешественника про себя отметили это. Время подгоняло их,