"Александр Дюма. Волонтёр девяносто второго года (Собрание сочинений, Том 24) " - читать интересную книгу автора

вероятности, это самое исчерпывающее сочинение о бегстве короля.
Но, поскольку эти строки преследуют совсем иную цель (она не имеет ни
малейшего отношения к той задаче, какую мы ставили в книге "Дорога в
Варенн"), а именно - сообщить нашим читателям, как к нам попала рукопись,
которую мы публикуем сегодня под заголовком "Волонтёр девяносто второго
года", мы сразу же перенесем их в Варенн, на площадь Латри, где мы - мой
спутник и я - очутились 22 июня 1856 года, на вторые сутки после отъезда из
Шалона.
Мы, как уже говорилось, отправились на поиски подробностей, особенно
тех, что могли сообщить очевидцы. Я уже разыскал двух стариков, способных
поделиться со мной этими подробностями: г-на Нисеза в Шалоне, одного из двух
форейторов, сопровождавших короля, и г-на Матьё, нотариуса в Сент-Мену,
видевшего короля в ту минуту, когда при смене лошадей его опознал Друэ.
Но мне было исключительно важно найти в самом Варение еще нескольких
свидетелей той великой эпохи, ибо там разыгралась самая драматическая сцена
катастрофы.
Я обратился к архивариусу, успевшему уже достать для меня очень ценный
документ - план города, датированный 1772 годом и изображающий город таким,
каким он был во время тех событий, и спросил его, не знает ли он в Варение
человека, который видел тогда короля и был свидетелем его ареста.
Он назвал полковника Рене Бессона. Я попросил архивариуса сообщить мне
адрес этого человека.
- Я сделаю больше, - ответил он. - Отведу вас к нему. И мы тотчас
направились на площадь Латри.
В тот момент, когда мы выходили с улицы Часов на площадь, где был
задержан Людовик XVI (по странной игре случая она имеет форму ножа
гильотины), мой вожатый опустил мне руку на плечо.
- Смотрите, вон нужный нам человек, - сказал он.
- Где?
- Перед своей дверью.
И он показал мне на углу площади Латри и улицы Басс-Кур красивого
старика, который нежился в лучах заходящего солнца. Он сидел, откинувшись на
спинку удобного кресла, и, положив на табурет вытянутую правую ногу,
постукивал по ней тростью. По воинственному выражению его физиономии
узнавался старый солдат; по безмятежному спокойному челу угадывался
благородный человек. Длинные курчавые седые волосы, словно львиная грива,
обрамляли его лицо, разделенное надвое густыми усами; он подкручивал их
любовным жестом, свойственным военным. В петлице синего сюртука покроя эпохи
Империи красовалась розетка кавалера ордена Почетного легиона. Это и был
полковник Рене Бессон.
Мы приблизились к нему. Он видел, куда мы идем, и угадал, что у нас к
нему дело; выпрямившись в своем кресле, он снял правую ногу с табурета и
ждал нас, вопрошающе глядя вперед, словно часовой на посту, левой рукой
держа свою трость как ружье.
- А, это вы, господин Лёдюк, - заметил он.
- Да, полковник, я, и в хорошей компании. Старый солдат сделал попытку
встать, но я протянул к нему руку и воскликнул:
- Умоляю вас, полковник, сидите!
Он снова принял прежнюю позу, приветствуя нас кивком, и ждал, когда мы
объясним ему цель нашего прихода.