"Александр Дюма. Соратники Иегу (Собрание сочинений, Том 25) " - читать интересную книгу автора

исполнение сего дня в одиннадцать часов утра. В промежутке времени между
восемью и одиннадцатью часами вышеупомянутые четверо осужденных, находясь в
тюрьме, выстрелили сами в себя из пистолетов и нанесли себе удары кинжалами.
Лепретр и Гюйон, согласно показаниям свидетелей, скончались, Ивер был тяжело
ранен и находится при смерти, Амье - смертельно ранен, но еще в сознании.
Все четверо в таком состоянии были доставлены к гильотине и, живые или
мертвые, гильотинированы. В половине двенадцатого судебный исполнитель Колен
передал протокол об исполнении смертной казни в муниципалитет, дабы их имена
были внесены в книгу, куда вписываются умершие.

Жандармский капитан вручил мировому судье протокол, удостоверяющий то,
что произошло на его глазах в тюрьме, между тем как я, лично не
присутствовавший при сем, заверяю сведения, полученные мною от свидетелей
сего события.

Бурк, 23 вандемьера IX года. Подписано: Дюбо, секретарь суда".

Да! Выходит, что прав оказался поэт, а не историк! Жандармский капитан,
который передал мировому судье протокол, описывающий все происходившее на
его глазах в тюрьме, был родным дядей Нодье. Этот протокол совпадал с
рассказом, запечатлевшимся в памяти юного Нодье. Спустя сорок лет этот точно
переданный рассказ был опубликован в превосходном труде, озаглавленном
"Воспоминания о Революции".
В судебном архиве сохранились бумаги, отразившие весь ход юридической
процедуры. Господин Мартен предложил мне заказать копии протоколов допроса,
заседаний суда и приговора.
В кармане у меня лежал томик "Воспоминаний о Революции" Нодье; в руках
был протокол исполнения смертной казни, подтверждавший факты, о которых
говорил поэт.
- Идемте к нашему магистрату! - сказал я г-ну Милье.
- Идемте! - отозвался он.
Магистрат был прямо-таки ошеломлен, и, когда мы с ним расставались,
пришел к убеждению, что поэты знают историю не хуже, если даже не лучше, чем
историки.

Алекс. ДЮМА


ПРОЛОГ

ГОРОД АВИНЬОН

Мы не вполне уверены, нужен ли вообще пролог, предлагаемый нами
вниманию читателя, но все же поддаемся желанию его преподнести - не в
качестве первой главы, но как предисловие к этому роману.
Чем дольше мы живем, чем глубже овладеваем искусством, тем
основательней убеждаемся, что в мире ничто не существует в отдельности, в
отрыве от остального, что в природе и в общественной жизни все вытекает одно
из другого, а не возникает случайно; мы убеждаемся, что любое событие, этот
цветок, распускающийся нынче у нас на глазах, цветок ароматный или