"Александр Дюма. Парижские могикане (Части 1 и 2) " - читать интересную книгу автора

- Глупость? Какую же?
- Черт побери! Вместо того чтобы преспокойно пообедать у Вери, Филиппа
или в "Провансальских братьях", вы собираетесь провести ночь в каком-то
отвратительном притоне, где нам подадут настойку на кампешевой древесине под
видом бордо, а вместо дикого кролика угостят кошатиной.
- Какого черта ты имеешь нынче вечером против кошатины и кампешевой
настойки, о поэт? - спросил Людовик.
- Дорогой мой! - отозвался Петрус. - Жан Робер только что имел бешеный
успех во Французском театре; он зарабатывает по пятьсот франков каждые два
дня; у него карманы набиты золотом, и он теперь аристократ.
- Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь туда из экономии?
- Нет, - отвечал Людовик, - просто мы хотим попробовать всего
понемногу.
- Фи! Была бы нужда!.. - поморщился Жан Робер.
- Должен заявить, - не унимался Людовик, - что я вырядился в этот
дурацкий костюм - а в нем я похож на мельника, которого только что забрали в
рекруты, - ради того, чтобы поужинать сегодня вечером на Рынке; до него
осталась сотня шагов, и я поужинаю там или не буду ужинать вовсе!
- Ну вот, - проворчал Петрус, - ты говоришь как студент-медик:
больница и анатомический театр приготовили тебя ко всякому зрелищу, как бы
ни было оно отвратительно; будучи философом и материалистом, ты закален
против любой неожиданности. У меня, как у художника, не всегда были даже
кампешевая настойка и кошатина; мне доводилось посещать натурщиков обоих
полов - живых мертвецов, перед которыми настоящие мертвецы имеют то
преимущество, что у них нет души; я входил в клетку ко львам, спускался в
ров к медведям, когда у меня не было трех франков, чтобы пригласить к себе
папашу Сатюрнена или мадемуазель Розину, по прозвищу Блондинка, и не могу
сказать, что я избалован, слава Всевышнему! Но этот впечатлительный юноша, -
прибавил он, указывая на своего высокого спутника, - этот чувствительный
поэт, этот наследник Байрона, этот продолжатель Гёте, именуемый Жан Робер -
как он будет выглядеть в грязном притоне? Как со своими изящными руками и
ногами, со своим прелестным креольским акцентом он будет себя чувствовать в
том мире, куда мы хотим его ввести, не имея ни малейшего понятия о том, как
нужно себя там держать? Задавался ли он когда-нибудь вопросом, он, который в
национальной гвардии никогда не мог вовремя ступить с левой ноги, как
правильно войти в кабак, а его целомудренный слух, привыкший к "Юной
больной" Мильвуа и к "Молодой узнице" Андре Шенье, воспримет ли низменные
фразы, которыми обмениваются ночные рыцари, кишащие в этом сомнительном
заведении?.. Нет! А раз так, зачем ему идти с нами? Мы его не знаем! Кто
этот чужак, что затесался на наш праздник? Vade retro [Изыди (лат.)], Жан
Робер!
- Дорогой Петрус, - отвечал молодой человек, явившийся предметом
диатрибы, дух которой, модный в мастерских тогдашних художников, мы
постарались, насколько это в наших силах, сохранить, - дорогой Петрус, ты
пьян лишь наполовину, зато гасконец с головы до пят!
- Вообще-то я родом из Сен-Ло!.. Если в Сен-Ло есть гасконцы, значит,
в Тарбе живут нормандцы.
- Так вот, говорю тебе, гасконец из Сен-Ло, что ты пытаешься приписать
себе недостатки, каких на самом деле у тебя совсем нет. И все для того,
чтобы скрыть достоинства, которые у тебя есть. Ты притворяешься плутом,