"Александр Дюма. Женитьбы папаши Олифуса (Собрание сочинений, том 34)" - читать интересную книгу автора

Вы знаете это имя, даже если лично незнакомы с этим художником.
Остроумной кисти Биара принадлежат "Парад национальной гвардии в деревне",
"Переход через экватор", "Разделенные почести". Эта поэтическая кисть
изобразила двух лапландцев; они плывут каждый в своей пироге у подножия
расколовшейся ледяной горы и мимоходом обнимаются; наконец, он автор всех
тех очаровательных женских портретов, полных света и кокетства, которые вы
могли видеть на последних выставках. Но главное - поскольку я имею дурную
привычку ценить в художнике в первую очередь человеческие достоинства, - это
прелестный ум, неутомимый рассказчик, путешественник, искренний друг, не
знающий зависти собрат, забывающий о себе ради других, - словом, это тот
дорожный компаньон, какого я пожелал бы моему читателю в кругосветном
путешествии и счастлив был иметь для поездки в Голландию.
Мы не виделись год или два. Странная у нас жизнь: встречаясь, мы любим
друг друга, счастливы увидеться, часы, дни, недели проводим, радуясь, что
случай свел нас, едем назад в одном вагоне, нанимаем один фиакр; обмениваясь
прощальным рукопожатием, говорим: "Как же это глупо, что мы совсем не
видимся, давайте встречаться!" - и расстаемся.
Каждый возвращается в свою жизнь, к своей работе, к своему гигантскому
или крошечному строению, высоту которого смогут оценить лишь потомки,
прочность которого покажет лишь время.
По дороге в Брюссель я провел прекрасную ночь с Биа-ром и моим сыном. В
том же дилижансе было еще пять или шесть человек; поняли они хоть слово из
нашего разговора? Сомневаюсь в этом. Кем мы были для них после пятидесяти
льё и пяти или шести часов дороги - умными людьми или глупцами? Понятия не
имею: у нас, людей искусства, ум такой странный! Мы так легко переходим от
возвышенной философии к грубому каламбуру! Мы говорим на таком необычном,
удивительном, эксцентричном языке, что понять его может лишь посвященный!
Но, в конце концов, даже смех утомляет: к двум часам ночи наша беседа
иссякла, в три мы заснули, в пять нас подняли, чтобы осмотреть наш багаж, и
к восьми мы прибыли в Брюссель.
Там царило полное спокойствие, и, если бы кругом так много и плохо не
говорили о Франции на французском языке, о ее существовании можно было
просто забыть.
Мы снова оказались в королевстве, где правил монарх.
Удивительная она, эта Бельгия: страна, сохраняющая короля, потому что
он всегда готов покинуть престол.
В самом деле, король Леопольд I умен необычайно.
Каждый раз, когда во Франции происходит революция, каждый раз, когда в
Брюсселе начинаются волнения, он, со шляпой в руке, выбегает на свой балкон
и знаком показывает, что хочет говорить.
Его слушают.
- Дети мои! - начинает он. - Вы знаете, что меня сделали королем
помимо моей воли. Я не хотел им быть прежде, и, с тех пор как стал королем,
мое желание - перестать им быть. Если вы со мной согласны, если королевское
правление вам надоело, дайте мне один час - большего я у вас не прошу; через
час я буду вне пределов королевства, лишь для этой цели я поощрял
строительство железных дорог. Только будьте благоразумны, ничего не ломайте:
вы видите, что это совершенно излишне.
Народ отвечает:
- Мы не хотим, чтобы вы уезжали. Нам хотелось немного пошуметь, только