"Александр Дюма. Замок Эпштейнов (Собрание сочинений, Том 35) " - читать интересную книгу автора

подобно птицам, сорвавшимся с дерева.
У меня было мало времени; я сориентировался как мог и, сочтя, что
маршрут намечен, двинулся вперед, решив не уклоняться от прямой линии. Я
рассчитывал, что через четверть льё, самое большее через пол-льё наткнусь на
дорогу или тропинку, и они обязательно куда-нибудь меня выведут. Кроме того,
в этих горах ни людей, ни животных бояться не стоит: разве что встретятся
какой-нибудь бедный крестьянин да пугливая дичь. Стало быть, самое худшее,
что меня ожидало, - ночь под деревом, что само по себе и не так страшно,
если бы только небо с каждой минутой не становилось все более угрожающим.
Нужно было во что бы то ни стало найти кров. Я собрался с силами и зашагал
вдвое быстрее.
К несчастью, мне пришлось идти по склону, покрытому лесной порослью,
что создавало множество препятствий и заставляло меня часто останавливаться:
то на моем пути оказывался кустарник, такой густой, что перед ним пятилась
моя собака; то расщелина, какие часто встречаются в горной местности,
заставляла меня делать большой крюк. В довершение всех моих бед внезапно
совсем стемнело и дождь начал лить с такой силой, которая удручает
странника, не имеющего надежды найти где-нибудь приют. Кроме того, обед у
нашего гостеприимного хозяина все более отдалялся, а физические упражнения,
которым я предавался в течение последних шести часов, весьма способствовали
возбуждению хорошего аппетита.
По мере того как я продвигался вперед, лесная поросль постепенно
сменилась лесом. Идти стало легче, но, по моим расчетам, из-за тех крюков,
что мне приходилось делать, я несколько уклонился от намеченного маршрута.
Это, однако, не особенно меня беспокоило. С каждым шагом лес становился все
более густым и наконец превратился в настоящую чащу. Я пробирался все дальше
и, пройдя около четверти льё, как и предвидел, нашел тропинку.
Теперь предстояло выбрать, в какую сторону идти: направо или налево. Я
был в полнейшей нерешительности и в конце концов отдался на волю случая,
двинувшись направо, а точнее говоря, последовав за своей собакой, выбравшей
это направление.
Будь я в укрытии, под каким-нибудь навесом, в каком-нибудь гроте, в
каких-нибудь развалинах, картина, представшая моему взору, привела бы меня в
восхищение. Молнии вспыхивали одна за другой, причудливые отблески мерцали в
листве деревьев. Глухие стоны грозы слышались сначала в одном конце долины,
потом катились по ней, отдавались гулким эхом в другом ее конце и наконец
смолкали вдали. Могучие буки, гигантские сосны и столетние дубы клонились
под порывами ураганного ветра, словно пшеничные колосья от майского ветерка.
Деревья противились натиску бури и стенали, изнемогая в неравной борьбе.
Ураган гневно обрушивал на лес дождь, молнию, ветер, а лес протяжно
отзывался грустной и торжественной жалобой, какую исторгает несчастный,
несправедливо преследуемый ударами судьбы.
Но я был слишком слаб перед лицом этого неистовства природы, слишком
остро чувствовал натиск стихии, чтобы испытывать в ту минуту поэтические
чувства. С неба на меня низвергались потоки воды. Я вымок до нитки, а голод
становился все более мучительным. Между тем тропинка, по которой я упорно
следовал, как будто становилась шире и отчетливее. Было очевидно, что она
приведет меня к какому-нибудь жилью.
И действительно, после получаса моих странствий среди буйства стихий я
увидел при свете молнии, что тропинка ведет меня прямо к какому-то домику.