"Александр Дюма. Мадам Лафарг " - читать интересную книгу автора

золотого века, и если овечки, в его глазах, были очаровательны, то еще
очаровательнее были пастушки, заставлявшие его забывать об овечках"*. И
далее она прибавляет: "Бабушка не любила ни овец, ни пастушек; к ней
приезжали друзья и соседи, она растила и воспитывала детей, весной горевала
о Париже, а осенью надеялась туда отправиться. Своих трех дочерей она рано
выдала замуж"**.
______________
* с. 7-8
** с. 8

Первой вышла замуж, конечно же, Каролина. В декабре 1815 года ее мужем
стал г-н Каппель, капитан артиллерии. В 1817 г. Эрмина вышла замуж за барона
де Мартенса. Луиза - я вновь воспользуюсь красочным повествованием Марии
Каппель - "оставила кукол, чтобы играть в жену"*, и вышла замуж в 1818 г. в
возрасте пятнадцати лет за барона Гара.
______________
* с. 7

Мы уже говорили об этих браках, но теперь указали и даты. Поверьте, для
нашего повествования даты имеют немаловажное значение.

4

Мария Каппель родилась в 1816 году.
И вот удивительная загадка природы - в благоухающем свежестью, красотой
и молодостью розарии появился изъян: Мария Каппель не была хорошенькой.
Позже мы нарисуем ее портрет и постараемся обрисовать характер. А пока
послушаем, что говорит о себе она сама:
"Первое дитя - радость и гордость родителей, дедушек и бабушек - должно
быть хорошеньким ангелочком. Но увы! Моя некрасивость заставила прозреть
даже слепую материнскую любовь. Самые очаровательные чепчики и кокетливые
платьица не могли помочь мне похорошеть. Добрые друзья, которым меня
показывали, желая разделить обожание моей семьи, находившей в моей желтизне
благородство слоновой кости и в худобе утонченность, вынуждены были
жертвовать истиной во имя любезности"*.
______________
* с. 3

Я не видел Марии Каппель во младенчестве и не могу судить, хороша она
была или нет, мы познакомились с ней, когда ей исполнилось три года.
Случилось это в 1819 году, я приехал на праздник в живописную
деревеньку Корси - теперь в тех местах проложили железную дорогу, и она
тянется вдоль прудов. Мне было тогда семнадцать. Из-за бог знает какой
размолвки с очаровательной девушкой по имени Аглая*, чьи блестящие глаза
подтверждали, что имя ей дано по справедливости, я жаждал одиночества. Но,
по образному выражению А. де Мюссе, одиночество в семнадцать лет не рядится
в траур. Яркое солнце освещало мое зеленое одиночество. Я брел по тропинке
между живой изгородью из цветущего боярышника и лужком, радующим глаз
маргаритками и лютиками, которые, как видно, и хотели бы, да не могли
расселиться на песке дорожки. Белые кисти боярышника овевали меня чудесным