"Нодар Владимирович Думбадзе. Не буди!" - читать интересную книгу автора

- Замерзли вы, да? - спросила она после минутного молчания.
- Холодно, учительница!
- Сколько вас сегодня?
- Восемь из шестнадцати!
- Маловато!
- Ничего, начнем, остальные подойдут! - посоветовал Титико Чантурия.
- Где же они до сих пор?
- В дороге, наверно...
- Например?
- Например, Натела Нижарадзе!
- Она придет? Не подведет нас?
- Не думаю, чтобы Натела способна была подвести! - ответил Гури
Гогиберидзе.
- А урок ты знаешь? - спросила вдруг учительница.
- Я? Конечно, знаю!
- В таком случае, пожалуйста, начни!
Скрип дверей спас Гогиберидзе.
В комнату вошла Натела.
- О-о-о, зачем ты так спешила! - воскликнула учительница.
- Мать у меня захворала, учительница! - солгала Натела и, устыдившись
собственной лжи, потупила голову.
- Ладно, ладно, не накаркай здоровому человеку!
- А что мне делать, учительница? От моего дома до школы семь верст!
- Надо вставать пораньше!
- Когда пораньше - ночью?
- Не болтай глупостей!.. А урок ты выучила? - Натела еще ниже
опустила голову. - Тебя спрашиваю, Нижарадзе!
- Нет, учительница!
В классе наступило неловкое молчание. Оно длилось довольно долго, и
все это время учительница не сводила глаз с Нателы.
- Зачем же ты шла в школу? Нет, подумать только: вставать чуть свет,
идти в такую даль, в снег, метель и мороз, и ради чего? Чтоб заявить
учительнице: "Я не знаю урока"? Можно ли так рисковать из-за трех слов?
Вдруг по дороге споткнешься, или сорвешься в овраг, или, не дай бог, волк
из лесу выскочит! Ведь тогда пропала ты и, что самое главное, пропали все
мы! Зачем же поступать так неосторожно?! Не лучше ли сообщить
телеграммой - так и так, урока не знаю, сожалею, но в школу сегодня не
приду...
Классная комната ходуном заходила от хохота. Смеялась Натела,
смеялась сама учительница...
- Ладно, иди сюда, погрейся! - Джоконда уступила Нателе свое место у
камина, а сама подошла к столу, взяла книгу и начала:
- "Распоряжение". Рассказ Эгнате Ниношвили...
Долго рассказывала наша учительница про жалкое, голодное, бесправное
существование гурийского крестьянства, про такую же голодную, несчастную
жизнь его верного заступника - Эгнате Ниношвили. Она рассказывала так
тепло и проникновенно, что мы не могли сдержать слез. Наши переживания
достигли кульминации, когда уставший, голодный и холодный Кация Мунджадзе,
посланный сельскими властями караулить железнодорожный путь, прилег
вздремнуть и, боясь прозевать поезд, положил голову на рельс.