"Дафна Дюморье. Эрцгерцогиня (Сказка)" - читать интересную книгу автора

ежедневно преподносимые газетой. К тому же Маркуа хитроумно
изменил и время ее появления. Газету уже не выпускали к
обеду, когда читатели могли подремать с ней в руках и к
исходу сиесты забыть о прочитанном. Теперь ее продавали на
закате, перед наступлением темноты, когда рондиец потягивает
свой ритцо и потому более восприимчив и более уязвим.
Эффект превзошел все ожидания. Рондийская молодежь, недавно
еще интересовавшаяся только радостями двух лучших времен
года - зимы и лета - и, конечно же, любовью, для которой
хорош любой сезон, вдруг стала задаваться вопросами своего
воспитания.
"Окончились ли семь столетий нашего сна? - писал Маркуа.
- Превратилась ли наша страна в рай для дураков? Всякий,
кто бывал за границей, знает, что настоящий мир лежит там,
за пределами нашей страны, - это мир достижений, мир
прогресса. Рондийцев слишком долго пичкали баснями Мы
уникальны лишь тем, что выглядим идиотами, презираемыми
всеми умными людьми".
Никто не любит, когда его называют дураком. Насмешка
пробуждает стыд и порождает сомнения. Самая передовая
молодежь почувствовала себя не в своей тарелке. И каковы бы
ни были ее занятия, целесообразность их стала внушать
сомнения.
"Каждый, кто давит виноград голыми пятками, попирает
ногами собственное достоинство, - говорил Маркуа. - А тот,
кто копает землю лопатой, сам роет себе могилу".
Маркуа был немного поэт и умел ловко приспособить
философию Олдо, облекая ее в оскорбительные фразы. "Почему
мы, - спрашивал он, - молодые и сильные, вынуждены
подчиняться системе управления, лишающей нас собственности?
Мы все могли бы править. Но нами управляют, потому что
бессмертие в руках одного притворщика, хитростью
завладевшего тайной формулы".
Маркуа написал это ко дню весенних празднеств и
проследил, чтобы каждая семья получила свой экземпляр
газеты. Теперь у жителей Ронды уже не оставалось никаких
сомнений, их маленький мирок требует перемен.
"Знаете, в этом что-то есть, - говорил рондиец соседу. -
Мы всегда были слишком беспечны. Столетиями сидели сиднем
да жевали то, что нам совали в рот"
"Посмотри-ка, что здесь пишут, - шептала женщина своему
приятелю. - Воду источников можно разделить, и никто из нас
не будет стареть. Воды хватит на всех женщин Ронды, да еще
останется!"
Никто не решался обвинять самого эрцгерцога, однако во
всем ощущалась скрытая критика, нарастающее убеждение в том,
что народ Ронды обманули, лишили прав, и посему он
действительно превратился в посмешище мировой
общественности. Впервые за несколько столетий весенние
празднества прошли без присущего им веселья.