"Дэйв Дункан. Приют охотника ("Omar, the Trader of Tales" #2)" - читать интересную книгу автора

невиданной жадности сдал постояльцам собственную комнату, а сам устроился
спать на сеновале, откуда открывался чудный вид на мое окно.
Дверь на конюшню даже не скрипнула. Я нагнулся за своей котомкой, а
когда выпрямился, прямо передо мной было нечто, поначалу принятое мною за
стог сена.
Я не раз удостаивался лестных отзывов за свое умение обращаться с
животными, и, насколько мне известно, скот размещают внизу, а фураж - на
сеновале. Даже самая сообразительная скотина редко умеет лазать по
лестнице. Именно поэтому я слегка удивился, что майн герр Фриц отступил от
общепринятого обычая. И только приглядевшись, понял я, что передо мной в
предрассветных сумерках не кто иной, как майн герр Фриц собственной
персоной. Рубахи на нем не было, что, возможно, и сбило меня с толку.
Запрокинув голову, я увидел над собой и его лицо.
Было что-то нездоровое во взгляде его голубых глаз и в том, как сжались
его чудовищные челюсти.
Инстинкт подсказал мне, что назревает конфликт. И я поспешил
объясниться, стараясь говорить коротко и внятно.
Но сразу же возникла другая проблема - с оплатой. Я не отрицаю, что
цена была написана большими буквами на стене у пивной стойки - весьма
подробный и доходчивый прейскурант. Никто не вправе оспаривать и тот факт,
что цены соответствуют уровню предлагаемых услуг. Как-никак, а "Приют
охотника" - постоялый двор высшего разряда. Здесь вам предоставят все, что
необходимо даже такому опытному и, можно сказать, требовательному
путешественнику, как я. В определенном смысле это один из лучших постоялых
дворов, удостоенных моего посещения, и я искренне намеревался
рекомендовать его всем своим многочисленным знакомым, которых я то и дело
встречаю, странствуя по белу свету, - о чем я, разумеется, и сказал
трактирщику. Единственная неприятность - будучи в горах Гримм человеком
новым, я ошибочно предположил, что цены проставлены в нургийских динарах.
К моему искреннему удивлению, Фриц сообщил мне, что в самом низу
прейскуранта значились гильдербургские талеры. На это я ответил, что
всякий раз, когда я накануне вечером смотрел в ту сторону, Фриц как раз
наливал пиво из того самого бочонка, что стоит под надписью. При этом
столь важный постскриптум заслонялся его широкими плечами. Воистину это
было существенное обстоятельство - большинство людей не смогли бы
перегородить мне поле зрения, но Фрица никак нельзя было отнести к этому
большинству - если только посчитать его за трех разом.
Разумеется, у меня хватило бы денег рассчитаться, когда бы эта цифра
исчислялась нургийскими динарами.
В этом и была загвоздка, майне геррен. Увы, этот чурбан не поверил мне.
Впрочем, не следует судить его слишком строго. При всех своих
исполинских размерах Фриц был слишком молод для ремесла трактирщика. Даже
человек постарше и поопытней и то мог бы неправильно оценить столь
двусмысленную ситуацию. Возможно, он мог бы выражаться поизящнее.
Возможно, он мог бы проявить чуть больше такта, разворошив мою котомку,
обозвав мои запасные одежды жалкими обносками и кинув их в грязь на
скотном дворе. Наивно ждать учтивости от молодежи. И все же он удержался
от чрезмерного применения силы, что, согласитесь, всегда сильное искушение
для человека с его природными данными.
Точнее сказать, почти удержался. Он вывел меня за ухо за дальние амбары